– Задуй их, – прошептала Банни.
Я повиновался и быстро бросился назад. Гермалайя тем временем схватила с края стола изящную лопаточку для тортов. Она орудовала ею, подобно тому, как опытная фехтовальщица поражает врага более длинным клинком.
Вжик! Вжик! Четыре тонких, идеальных кусочка Торта переместились на пару небольших тарелок так же легко и гладко, как карты. Под пурпурной глазурью слои были шоколадными. Обожаю шоколад! Гермалайя между тем взяла другой инструмент, на сей раз с закругленным лезвием, и выбрала круглый глиняный горшок, который стоял прямо под краем стола. На вид скромный и самый обыкновенный, как банка с вареньем, но из него она достала самое соблазнительное мороженое из всех, какие я когда-либо видел. Ловким движением ножа она сделала идеальные полусферы, одну из которых поместила на первый наклонный клин Торта. Банни затаила дыхание, но мороженое не соскользнуло. Похоже, это было крайне важно. За мороженым последовала ложка взбитых сливок. Затем принцесса легонько потерла над Тортом пальцами. Тотчас пролился чудесный дождь брызг, от которого, казалось бы, обычное кондитерское изделие засветилось. Даже я ахнул. Гермалайя с поклоном обеими руками протянула мне тарелку. Я принял ее и сел, гадая, как я буду есть свой кусок. Тем временем Банни получила свою порцию. Затем Гермалайя вручила нам красивые серебряные вилки и подала хрустальные бокалы, наполненные до краев чем-то белым. Я последовал примеру Банни – втирал в торт мороженое и взбитые сливки и вилкой отрезал кусочки. Как только каждый получил по куску торта, Гермалайя вытерла нож о вышитый лоскут, вернула его на стол и терпеливо села, сложив лапки на коленях.
– Чем это отличается от вечеринки по случаю дня рождения пентюхов? – шепотом спросил я у Банни.
– Тсс! – сказала моя помощница. – Мастер Торта учится годами, чтобы все делать правильно.
Я пожал плечами и продолжил уплетать свой торт… э-э-э, вернее Торт. Должен признаться, он был лучшим из всех, что я когда-либо ел во всех известных мне измерениях. На вкус он был как минимум в три раза лучше, чем пах, а мороженое напомнило мне о моем собственном детстве. Стакан был полон чистого белого, сладкого, холодного как лед молока, отчего вкус Торта сделался еще изысканнее.
После того как мы поели, Гермалайя грациозно поднялась на ноги и протянула мне руку. Я встал, чувствуя себя неловко, вроде как находился не на своем месте. Она подвела меня к линии на полу, нарисованной блестками, и протянула мне длинный кусок зеленой ткани в форме узкого, длинного треугольника с прикрепленной к вершине длинной булавкой. Сняв с ушей лоскут, она завязала мне глаза.
– Не надо! – заупирался я. – Нет-нет, спасибо.
– Скив! – шикнула на меня Банни. – Это часть церемонии!
– Я понял, – сказал я и повернулся к хозяйке. – Извините…
– Все в порядке, – заверила она меня своим мягким голосом. – Вы ведь не посвященный?
Я позволил ей пять или шесть раз повернуть меня по кругу, после чего двинулся вперед, нащупывая путь к гобелену. Наконец моя рука коснулась ткани, и я воткнул в нее булавку. Я услышал позади себя хихиканье. И тут же сорвал с глаз повязку и посмотрел на стену. Теперь у дракона был хвост. На голове. Глип, забившийся под мой стул, печально посмотрел на меня.
В торжественном молчании мои друзья по очереди сделали то же самое. Имея чуть большее представление о местной культуре, чем остальные, Банни справилась со всеми ритуалами куда как лучше нас. Я был в таком восхищении от ее мастерства, что даже не обиделся, когда она первой уселась на единственный пустой стул передо мной и выиграла эту игру. Гермалайя следила за происходящим суровым взглядом, время от времени направляя нас с помощью легкой магии.
Когда все завершилось, Гермалайя вручила мне небольшую коробку, которую она обернула цветной бумагой. В ней лежала щепотка присыпки, которая была на торте. Я чувствовал себя так, словно мне подарили сундук с сокровищами.
– Спасибо, – поблагодарил я.
– Спасибо, что согласились прийти, – произнесла Гермалайя официальным тоном, жестом приглашая нас в холл Банни.
Вернувшись вместе с нами, Гермалайя с усталым видом села на стул. Мы с Банни взялись за уборку. Объедков почти не было, но Корреш с видимым удовольствием запихал в рот оставшуюся половину торта. Я пожалел, что не додумался сделать это первым. Нунцио осторожно снял гобелен с драконом, который теперь был утыкан булавками, а я с помощью горсти магии собрал с пола блестки и брызги. Болотная лисица молча наблюдала, но когда я потянулся к серебряному ножу, тотчас подскочила и схватила и его, и свой нож для мороженого.
– Никто не смеет прикасаться к инструментам Мастера Тортов, – сказала она, как будто извиняясь. Она очистила их и положила в небольшой перламутровый футляр. – Извините, если это неучтиво с моей стороны.
– Вовсе нет, – сказал я. – Просто я не в курсе ваших обычаев.
– Это было прекрасно, – пискнула Банни. – Я так тронута! Я никогда не видела настоящего Торта.
– Его мало кто видел, – сказала Гермалайя, пожимая узкими плечиками. – Во всех измерениях есть только бледные копии… вы сами упомянули об одной. А жаль, потому что, как мне кажется, это так воодушевляет!
Ментальная свеча, которая все это время пыталась зажечь себя над моей головой, наконец вспыхнула ярким пламенем.
– А вы не хотите приобщить к радостям Торта больше людей? – спросил я.
– Что вы имеете в виду? – недоуменно спросила Гермалайя. Банни укоризненно приподняла брови, но все же позволила мне объяснить.
– На меня произвело неизгладимое впечатление, насколько умело вы провели церемонию, – сказал я. – Как сказал Нунцио, вам необходимо заручиться поддержкой важных людей. Привлечь их на свою сторону. Думаю, если вы согласитесь устроить шикарное мероприятие для почетных гостей, располагающих влиянием и деньгами, мы помогли бы вам вернуться домой и пополнить казну. То, что вы делаете, – уникально.
– Что правда, то правда, – согласился Нунцио. – Важные люди не понимают широких жестов. Мне это нравится, потому что это тонкий подход.
– Но я не могу просить у людей деньги, – с несчастным видом сказала Гермалайя. – Это было бы вульгарно.
Я нахмурил брови:
– Вы правы. Мы не станем понижать тон церемонии, устраивая ее исключительно ради денег.
– Просить подачку? – спросил Корреш. В образе Большего Грызя ему было трудно выражать сложные концепции, зато он отлично умел передавать то, что он хотел сказать, односложно.
– Почему нет? Это может сработать, – сказал я. – Поиск потенциальных жертвователей я беру на себя. Я подойду к ним и расскажу вашу историю. Если они проявят сочувствие, в лучшем случае я смогу от вашего имени заручиться их поддержкой, чтобы выступить против Матфани. В худшем – попробую взять у них ссуду или какой-нибудь грант. Взамен они получат возможность пройти через церемонию Торта. Я… я велю им завернуть золото в бумагу для подарков. Если им понравится церемония, они могут подарить его вам.
