– Похоже, Асфодил потеряет часть денежек.
– А как насчет кукол? – спросил Нунцио. – Ему с фабрики привезут новых.
– Как бы мне ни было неприятно это говорить, нам придется закрыть на это глаза. Просто игнорировать их, – сказал я. – Мы… Я сделал ее публичной фигурой, да. Это моя вина. Если же мы поднимем шум из-за этих кукол, это привлечет к нам еще больше внимания.
– Давай я вернусь туда и попробую договориться с ним, босс, – взмолился Нунцио. – Он должен понести наказание за нарушение наших авторских прав.
– И он его понесет, но не напрямую, – сказал я. – Думаю, позже я возьму Глипа на прогулку.
Нунцио усмехнулся:
– Возможно, это будет тот день, когда его не станут учить послушанию.
– Очень на это рассчитываю. Самозванцам, являющимся на Церемонию Торта, следует перекрыть кислород. Ведь это, образно выражаясь, отнимает у нас хлеб с маслом.
Глава 23
Подражание – самая искренняя форма лести.
Китайское агентство по соблюдению авторских прав
– Это тот самый адрес, – сказала Маша, когда мы обогнули примерно восемь углов.
На вид это было похоже на обычную пекарню. Я втянул голову в плечи, чтобы пройти под полотнищем из мешковины, прибитым к дверному проему. Внутри стайка деволских ребятишек с завязанными глазами играли в «Приколи костюм к бесу». У каждого малыша в руках был вырезанный из бумаги невероятно уродливый костюм, который они по очереди пытались пришпилить к картинке беса в красном фланелевом колпаке. Девол выглядел не более смущенным, чем я.
– Всем привет! – поздоровалась симпатичная немолодая деволка. – Вы один из родителей? Ой, погоди, да ты ведь пентюх! Не обижайся. Чем я могу тебе помочь?
Я огляделся по сторонам. Это определенно было то самое место. По большой комнате были повсюду расставлены имитации, причем дешевые, всех прекрасных ритуальных инструментов Гермалайи, вот только это отнюдь не был ее оазис покоя.
– Это ты проводишь церемонии Рейнардианского Торта?
– Конечно! Ты только что пропустил ее! Мы уже закончили. – Поймав одного из пробегавших мимо детей, она вытерла с его чумазого лица налипшую глазурь.
– Но ведь… все это дети, – сказал я, оглядываясь.
Деволка с вызовом подбоченилась.
– Разумеется, это для детей! – заявила она, глядя на меня так, будто я выжил из ума.
Я попытался найти объяснение.
– Да, но пришпиливание хвоста дракону – это часть священных обрядов Фокс-Свомпбурга. Используя другую картинку, вы обесцениваете его. Вы обесцениваете исторический ритуал!
– Приятель, если ты будешь и дальше орать, я оторву тебе руку. Эти дети веселятся!
– Я – Скив Великолепный. И представляю здесь законные интересы принцессы Гермалайи Фокс-Свомпбургской. Вы не имеете права этого делать.
Деволка злобно зыркнула на меня:
– Дружище, мне без разницы, кто ты такой, но если ты напугаешь этих детишек, я поставлю тебе под глазом такой огромный фонарь, что он покроет даже твою задницу.
– Выслушайте меня… – начал было я.
Деволка опустила свою рогатую голову, склоняясь до тех пор, пока мы не оказались с ней лицом к лицу и носом к носу.
– Это ты выслушай меня, тощий пентюх. Ребятишкам это нравится! Я не собираюсь отказываться от выгоды только потому, что ты так говоришь.
– Успокойся, успокойся, – вмешалась Маша.
– Нет, я этого просто так не оставлю, Маша, – заявил я. – Тем более второй раз за один день!
– От тебя это и не требуется, Скив. Одну минутку.
Она положила на плечи деволки мощную мясистую руку и молча отвела ее в сторону. Сквозь шум и гам, который устроили дети, я пытался подслушать их разговор. Мне удалось разобрать слова «… настоящий… взрослый… подрядчик… эксклюзивно для базара… дети». Когда она вернулась ко мне, деволка широко улыбалась.
– Мистер Скив, ваша помощница рассказала мне о том, чем вы занимаетесь. Извините, что я вмешиваюсь в столь достойное предприятие. Кстати, меня зовут Хепзибилта. – Она схватила мою руку в свои и несколько раз крепко ее пожала. – Простите, что не представилась, но от этих детей можно сойти с ума. Просто чудо, что в конце дня я еще помню о том, что должна вернуться домой.
Слушая ее, я старался не выдать своих подозрений. Деволов не так-то просто было уломать, если только вы не держали их над бочкой, в которой они могли разглядеть для себя какую-то выгоду.
– Итак, мой партнер, ответь, она приняла предложенные нами условия? – спросил я Машу, стараясь не подавать виду, что пребываю в полном неведении.
– Да, начальник, без малейших колебаний… Похоже, ей эта идея тотчас пришлась по душе. Да и кому бы это не понравилось?
– Действительно? – с важным видом осведомился я.
– Да, действительно, – не без смущения ответила Хепзибилта. – В смысле, я услышала об этом в Сети Хрустального Эфира, и это было похоже на детский праздник! Я это к тому, что у меня уже есть пекарня. То, что дети приходят сюда на вечеринку, казалось естественным продолжением моего дела. У меня и в мыслях не было вторгаться на твою территорию. Ты ведь Скив Великолепный! Я совершенно забыла о тебе… я имею в виду, тебя давно не было в наших краях. Мне казалось, теперь ты, как говорится, чересчур задрал планку.
Ее слова больно задели, но это была не ее вина. Я доброжелательно посмотрел на нее:
– Я уверен, ты не хотела никого оскорбить. Значит, договорились?
– Ты еще спрашиваешь! – сердечно воскликнула матрона. – Я получаю двухлетние эксклюзивные права на Базаре на проведение этой церемонии для детей, с возможностью продления договора по истечении этого срока. И я буду учиться, чтобы стать настоящим Мастером Торта. Жду не дождусь, когда это случится. Потому что пока это была лишь рекламная акция. Э-э-э… вы не будете возражать, если толкование слова «дети» будет несколько расширено? Иногда я приглашаю сюда подростков, а время от времени провожу студенческие вечеринки?
– Пока у них нет своих детей, они могут считаться детьми, – успокоила ее Маша. – Как говорится, двадцать девять – это новая девятка.
– Ну, хорошо, – с сомнением в голосе сказала деволка. – Звучит честно. Но ваш гонорар? Двадцать процентов от общей выручки – это… э-э-э… слегка многовато.
– Если учесть, что в обмен на это ты сможешь именовать себя официальным представителем Фокс-Свомпбургской Церемонии Торта, это сущие крохи. Но… поскольку ты, кажется, работаешь в дружественной и гигиеничной обстановке… – я взглянул на Машу, ожидая ее одобрения, и получил его, – меня устроят пятнадцать процентов.
– Все равно многовато. Десять?
Я развел руками:
– Двенадцать с половиной. Великолепный Скив не торгуется.
