Матфани отряхнулся. Его строгий костюм и черный кудрявый мех были сплошь заляпаны зеленой слизью.
– Сэр, благодарю за проявленную вами любезность.
– Не стоит благодарности, – довольно угрюмо буркнул я. – Принцессу сегодня чуть не схватили, и все по вашей вине.
Несмотря на свое удручающее состояние, премьер сумел придать себе полный достоинства вид.
– Я сделал лишь то, что должен был сделать, сэр.
– А мне кажется, что такой головастый парень, как ты, мог бы придумать что-нибудь и получше.
Ааз пробирался к нам сквозь жидкую грязь. Ступив наконец на твердую косу, он выжал рукава. Из набрякшей ткани вылились галлоны воды, и выскочила лягушка.
– Какое жуткое место, – сказал он. – В голове не укладывается, как вы, болотные лисицы, можете считать это хорошей частью города.
– Как дела? – полюбопытствовал я.
– А как ты думаешь? – парировал Ааз. – Я промок насквозь! Ты только взгляни. Костюм от Барклис из Ганнета, совершенно новенький, и вдрызг испорчен!
– Тебе больше нечего сказать Скиву? – спросила Тананда.
Он посмотрел на меня.
– Что, по-твоему, я должен ему сказать?
– Ну, я не знаю. Как насчет «Спасибо, ты спас мне жизнь»? – надавила на него Тананда. – Или ты ничуть не благодарен?
Ааз скривился:
– Подумаешь! Что в этом особенного? Просто повесил на просушку кальмара. Я бы сделал для него то же самое. – Он повернулся ко мне: – Спасибо. Теперь можешь идти. Мы тут справимся сами.
Я, разинув рот, уставился на него:
– Спасибо? И это все?
Ааз сердито посмотрел на меня:
– Что тебе еще нужно, может, медаль?
– А как насчет толики, скажем так, благодарности?
– Она у тебя есть. Я благодарен. Ты доволен?
– Вообще-то нет, – сказал я. – Ты ведешь себя так, будто не рад меня видеть.
– А с какой стати я должен быть рад? – парировал Ааз. – В этом состязании мы соперники. Ты вмешался, чтобы помочь. Теперь каждый возвращается в свой угол и мы продолжаем обмениваться ударами. Увидимся на финише.
Я чувствовал себя одиноким, потом расстроился.
– И все? Ты злишься на меня? Разве мы не друзья?
– Может быть, позже, – сказал Ааз. Я чувствовал себя опустошенным. Он ткнул меня когтем в грудь.
– Нет, я не злюсь на тебя, хотя по идее должен был еще как злиться! Послушай, ты ведешь себя так, будто это я слинял, а не ты. Ты отгородился от нас. Ты не разговаривал ни с кем, кроме Банни, если только тебе не было что-то от них нужно. Как ты думаешь, им это нравилось? Я тебя вообще не видел после того раза. Хочешь поговорить о неблагодарности? Из-за того, что мы не встретили тебя с распростертыми объятиями, как будто ты никуда не уходил? Они на многое закрыли глаза, потому что ты хороший парень, но ты этого не заслужил. Ты – пентюх.
Я был вынужден встать на свою защиту:
– Я же сказал тебе, что должен уйти и доказать себе, на что я способен.
Ааз выглядел раздраженным.
– И решение проблем в дюжине королевств во многих измерениях не дает тебе такой уверенности? Почему ты отсутствовал так долго? Мне казалось, у тебя есть какой-то потенциал, но, похоже, я переоценил твои мозги.
– Ааз! – Должно быть, я показал, как мне больно.
– Ладно, я не хотел, – сказал Ааз. – Что такое пара месяцев размолвки между друзьями? Но это бизнес, малыш. Надеюсь, ты знаешь меня достаточно долго, чтобы это понять. Никто не встает между извергом и тем, что он хочет, в том числе бывшие ученики и партнеры. Тем более если они пентюхи, желающие того же самого!
– Я бросил все свои дела и поспешил сюда, чтобы вытащить твою задницу из болота, а теперь мне не положено даже малой толики дружелюбия? Если ты не умеешь ценить то, что люди делают для тебя, то я больше не хочу иметь с тобой никаких дел.
– Ты только послушай себя, малыш, – почти с грустью сказал Ааз.
Я послушал себя и должен признать, что мне не понравилось то, что я услышал. Я жалостливо скулил. Неудивительно, что меня никто не хотел пускать обратно в нашу компанию.
Я повернулся, чтобы уйти, но оказался лицом к лицу с виртуальным лесным пожаром. Меня окружали мерцающие фигуры из горячего голубого света. Не иначе как это предки. Я насторожился и приготовил последнюю пригоршню магии.
– Вот ты где, – сказал их главный. У него был низкий, гулкий бас. По форме он напоминал болотного лиса, но сделанного из голубого целлофана. Его глубоко посаженные глаза смотрели мне прямо в лицо. – Эти три парня еще не понесли своего наказания. Ты не можешь забрать их отсюда.
– Извини, но я позволю себе не согласиться с тобой, – сказал я как можно спокойнее, хотя, если честно, предпочел бы наорать на него. – Они мои друзья, и я забираю их домой. Или же ты можешь попробовать посадить меня в эту жижу. Но взгляни, что я сделал с твоим питомцем. – Я указал на кальмара. Привязанный к разным ветвям дерева, он яростно трепыхался, борясь с путами.
– Что ты сделал с Младенцем? – голос призрака был полон ужаса.
– Младенцем? – спросил я. Это гигантское существо было младенцем?
– Это было нехорошо с твоей стороны, сынок.
К нему присоединился предок, говоривший тенором:
– Полагаю, он был недостаточно велик, чтобы справиться со всеми. Я лучше вызову Папу. Он быстро свяжет их в кучу, и этого типчика тоже.
– Приводи! Я справлюсь и с ним, – пригрозил я.
– И Дедулю, – предложил еще один из языков пламени, женщина с длинным острым носом.
Ой-ой, подумал я. Я только что выбыл из их лиги. Против двоих у меня не было шансов.
– Отойдите, – предупредил я, превращая силу в моих руках в шар красного огня, – или я испепелю всех вас и верну обратно к жизни!
– Разве твоя мать никогда не учила тебя хорошим манерам? – спросила женщина. Она хлопнула меня по ладони. Огонь погас. Лишенный магии, я попятился. – Думаю, сначала мы потопим тебя, а потом отправим следом за тобой твоих друзей!
Растения начали обвивать мои ноги. Я потянул их, пытаясь оторвать от себя.
– Нет, прабабушка Кларисса, что ты делаешь? – рядом с моим плечом, стоя руки в боки, выросла Гермалайя. Длинноносый женский призрак удивленно посмотрел на нее.
– Гермалайя, дорогая, это ты? – Голубое пламя обволокло ее со всех сторон.
– Привет, детка, – сказал призрак, обладатель тенора.
– Папа, что ты делаешь, пытаясь утопить моего премьер-министра?
– Милая девочка, изгнав тебя из страны, он преступил границы своих полномочий.
Гермалайя оглянулась на Матфани. Ее глаза сияли, но она держала голову высоко.
