– О да, – добавил скорбящий баритон Бах-Со. – Нонли потерял свое любимое долото между двумя блоками и едва не был раздавлен между ними, но скарабеи вовремя его заметили. Чтобы ублажить Древних, потребовалось несколько подношений пива.
– Вы ведь не думаете, что это простое невезение? – спросил я.
– О нет! – согласились горды. – Мы не верим в суеверия!
Наш разговор прервал громкий стук. Надзиратели резчиков, главные писцы, пришли уговорить своих рабочих вернуться на свои места.
На меня произвело впечатление рвение рабочих. Сэмуайз спешил, чтобы его вложения поскорее окупились, и эта его спешка заразила и его работников. Впрочем, это не означало, что они халтурили. Никогда еще я не видел такой красивой каменной кладки.
В течение дня я наблюдал за тем, как какие-то люди поднимаются по невидимым пандусам над моей головой. Обычно их сопровождали продавцы-горды, но часто они следовали за кем-то из совершенно другой расы. Я решил, что это клиенты, заключившие ту же сделку, что и Ааз. Они хотели уменьшить свои взносы за счет комиссионных, но, судя по их жестам, они бурно выражали свой энтузиазм по поводу самого проекта. До Гордона я послушал, что говорят на Базаре. Никто раньше не предлагал ничего подобного. Многие торговцы-деволы считали Сэмуайза чокнутым, но мне кажется, они просто завидовали. Одного взгляда на пирамиду Диксена через дорогу было достаточно, чтобы захотеть столь лакомый кусок.
Сэмуайз был прав и насчет Бельтасар. Несколько раз в течение дня говорливая скарабейша порхала следом за бесом, пронзительно жалуясь если не на одно, так на другое. Я пытался отрешиться от ее голоса, но тот все равно бил по ушам. Я мог слышать ее практически где угодно на стройке.
Несмотря на мои попытки подсадить Ааза на более здоровую пищу, он пригласил меня присоединиться к нему в обеденный перерыв в харчевне под открытым небом, находившейся на противоположной стороне пирамиды. Хозяином заведения был горд с птичьим лицом, но тучным телом по имени Толстый Омбур. («Это потому, что я ем то, что сам готовлю!» – заверил он нас. Мы оба сочли это хорошим знаком. Девиз Ааза – «Никогда не доверяй тощему повару!» – почти всегда оказывался верен.)
Как и все остальное, что мы до сих пор видели в Гордоне, столы и стулья были сделаны из кусков камня. Я устроился на краю квадратного каменного блока, который, похоже, служил черновикам для написания некоторых довольно сложных рун. К тому времени, как мы закончим есть, мой тощий зад будет сплошь в зеркальных отпечатках коз, птиц, пастушьих посохов и открытых глаз.
Толстый Омбур делал здесь хороший бизнес, и не зря. Густое, ароматное рагу, которое мы ели руками или с помощью кусочков пышных лепешек, было восхитительно. Даже Ааз согласился отведать жареных овощей, поданных с пылу с жару прямо с низкой конфорки, подогреваемой крохотной, мирно похрапывавшей саламандрой.
– Вот, мои добрые джентльмены, – сказал Омбур. – Угощайтесь! – И просиял горделивой улыбкой.
Полоски были слишком горячими, чтобы я смог положить их в рот. Пришлось охладить их легким прикосновением магии. Невосприимчивый к большинству температур, Ааз усмехнулся и стал полными горстями засовывать их себе в рот. Пока мы жевали, я слушал пение плакальщиков на уровне, расположенном выше нас.
– Не вполне соответствует моему представлению о музыке за ужином, зато добавляет местного колорита, – прокомментировал Ааз.
– Вообще-то, они поют довольно хорошо, – сказал я. Скорбное пение слилось в шестиголосую гармонию. Затем поверх стенаний и стонов раздалось пронзительное жужжание, от которого сжались мои уши. Я поморщился: – Это снова она.
Я обернулся на неприятный звук. Низко опустив брови, Сэмуайз пробирался между столами, а Бельтасар атаковала его с воздуха:
– …И еще пять штрафов за вмешательство со стороны гостей-деволов. Они помешали нам заложить краеугольный камень. Это также будет стоить вам еще одного штрафа…
– Эй, Сэм! – позвал Ааз, помахав бесу рукой. – Присоединяйся к нам. Гони от себя этого назойливого жука.
Сэмуайз поспешил к нему.
– Если бы я только мог, Ааз, – вздохнул он, большим пальцем указывая на Бельтасар. – Поговорим позже! – бросил он ей.
– Нет, мы поговорим сейчас! – завопила Бельтасар. – Безопасность моих работников превыше всего!
– А как насчет работы? – спросил Ааз.
– Что? – растерялась скарабейша.
– То есть работа менее важна, чем твои рабочие?
– Н-нет, – ответила Бельтасар чуть неуверенно. – Мы готовы выполнять нашу работу, но без риска для жизни!
– Тогда почему ты постоянно покидаешь свое рабочее место, чтобы жаловаться Сэмуайзу именно здесь? – спросил Ааз. – Если непосредственной опасности нет, значит, ты отнимаешь его время без уважительной причины. Если же проблема с безопасностью существует, значит, ты бросаешь своих людей в опасности, выслеживая его. Лично мне это кажется полной бессмыслицей.
– Так принято у ушебти! О нарушениях надлежит уведомлять руководство в момент их возникновения!
– Неэффективно с точки зрения затрат, – парировал Ааз.
– Но мы привыкли так делать!
– Воистину веская причина, – сказал Ааз с ухмылкой.
– Вы учите нас, как делать нашу работу?
– Не как. А когда. Как, например, сейчас. У вас то обеденный перерыв, то пивной, или же вы просто валяете дурака. А потом пытаетесь прикрыть простой тем, что преследуете Сэмуайза и качаете свои права.
Бельтасар чуть не взорвалась от ярости:
– Да как ты смеешь? Девятьсот поколений моей семьи были заняты в строительстве. А потом появляешься ты и уже через день объявляешь себя экспертом? Да ты так же глуп, как и уродлив!
– Брань на вороту не виснет, – презрительно произнес Ааз. – Я говорю, что вы лишь транжирите деньги своего работодателя. С этого момента я ограничиваю доступ к нему. Вы можете поздороваться с ним утром, спросить «как прошел ваш обед?» после полуденного перерыва и сказать «до свидания», когда покинете строительную площадку. Все остальное должно быть реальным вопросом жизни и смерти.
– Вы мешаете работе профсоюзного чиновника! – закричала она.
– Тише, Ааз, – сказал я, поднимая руки, чтобы успокоить комбатантов. – Ты не можешь помешать ей переговорить с ним, когда это действительно нужно. Бельтасар – опытный менеджер.
– Все верно, так оно и есть! – воскликнула она и опешила.
– Ты защищаешь то, что она делает? – не поверил своим ушам Ааз.
– Я говорю, что она делает это по уважительной причине. Штрафы – лишь способ напомнить Сэмуайзу, что они настроены серьезно. Я прав? – я повернулся к Бельтасар.
– Прав.
– Так как же ей сообщить Сэму, чего они от него хотят?
Бельтасар вертела головой, глядя то на меня, то на него.
