От ее слов у меня по спине пробежали мурашки, но я постарался по возможности трезво оценить ситуацию.
– В этом есть смысл, – сказал я. – Но кто это был – Синдикат или два других кандидата?
Мы обыскали дом еще раз. Я заметил, что по каменным ступеням поднимается пара официантов.
– Что там внизу? – спросил я.
– Только подвал, – сказал тот, что повыше, у которого в руках был ящик вина.
– Там внизу есть кто-нибудь?
– Да, какая-то компания, – сказал он. – Они орут друг на друга. Думаю, им нравится эхо.
Я не стал ждать, что он скажет дальше.
– Пойдем, – сказал я.
У официантов были с собой фонарики. Внизу лестницы было темно. Я зажег в ладони огонь и повел нас вниз по ступеням. Глип скользнул во мрак подвала впереди меня. Снизу доносились кричащие голоса. Тотчас узнав Эмо и Орлоу, я принюхался и ощутил запах дыма. Неужели они уже дрались на дуэли? Я вгляделся в темноту. Небольшой шар света мелькал туда-сюда, то ныряя в тень, то выскакивая из нее.
– Глип!
Мой дракон появился снова. Сжав челюстями мою свободную руку, он осторожно потянул меня к рядам подставок для бутылок.
– Снова туда, приятель? – спросил я его.
– Глмфх! – воскликнул он, не разжимая зубов вокруг моего запястья. Я напрягся. Если меня ждали плохие новости, я хотел быть во всеоружии. Я наполнил свои ментальные батареи магией. Я отомщу за Ааза, чего бы мне это ни стоило!
Глип повел меня мимо пыльных стеллажей с сотнями винных бутылок. Наконец он остановился и отпустил мою руку.
Я обошел стойку. В подставке на стене горел одинокий факел. Сидевший на верху огромной бочки, Эмо посмотрел на меня слегка осоловевшими глазами. Как будто поняв, кто перед ним, он поднял глиняную чашу и сделал глубокий глоток.
– За тебя, мой друг! – произнес он.
– За Скива! – пропел хор из еще трех голосов. Я направил свой импровизированный фонарик, чтобы осветить их лица. Уилмер, Карнелия и Орлоу опирались на другие бочки и ящики. Все твое держали полные стаканы. На боку лежало четыре или пять пустых бутылок.
– Где Ааз? – спросил я.
– Ааз? – удивился Уилмер. Он был сама серьезность. – Откуда мне знать, куда исчезают извращенцы, когда они исчезают?
– Почему вы спрашиваете, мистер Скив? – поинтересовалась Карнелия, изящной рукой подавляя икоту. Она взмахнула, и над нами повис светящийся шар. Все четверо типпов – оба кандидата и начальники их избирательных штабов – были как бы это помягче выразиться – слегка под хмельком.
– Он пропал, – сказал я. – А так как в последний раз, когда я вас видел, вы горели желанием отомстить ему, то вы наши первые подозреваемые.
– Нет! – запротестовала Карнелия.
– Нет, никогда ничего такого я не делал, – пробормотал Эмо. – Мы тут ни при чем.
– Уилмер, как насчет тебя? – не унимался я.
– Это не я, – сказал он и недовольно хмыкнул. – Проклятый извращенец!
– Из-Верг, – поправил я.
– Да-да, защищай его, – бросил мне Орлоу. – Хорош судья! И куда только подевалась вся ваша хваленая беспристрастность?
Это задело меня, но я был вынужден признать: вероятно, он прав.
– Извините. В будущем я постараюсь быть более беспристрастным. Но что насчет Ааза?
– Что насчет него? – спросил Уилмер, вскинув подбородок. – Я понятия не имею, где он, и, если честно, мне все равно.
– Но он должен произнести речь! – воскликнула Шоми.
– Вы уверены, что не видели его? – спросил я. – Глядя на вас, можно подумать, что вы намеревались ему отомстить. Может, мне стоит взять сыворотку правды и спросить еще раз?
– А какая она на вкус? – спросил Орлоу, ухмыляясь. Он осушил то, что оставалось в его чаше, и снова ее наполнил.
– Нет, клянусь! – заявил Уилмер, как будто слегка смутившись. – Я не смог найти его и вскоре остыл. Мы топили наши печали в щедрых угощениях Ааза. Я собирался налить этой даме еще. Вы говорите, Ааз пропал? – Он явно был этому рад, но пытался не подавать вида.
– Да, – ответил я.
– Вы уж простите меня, молодой человек, если я скажу: скатертью дорога. – Уилмер допил свой бокал и потянулся за новой бутылкой.
– Верно, верно! – воскликнула Карнелия, протягивая ему чашку. – За Ааза!
– За Ааза? – спросил Эмо и глубоко вздохнул. Он явно собрался запеть. Освещая путь остальным, я поспешил к лестнице. Было слишком поздно.
– Ониии идууут на поиски ящерицы. Уродливой зеленой ящерицы по имени Ааз!..
– От них никакой помощи, – удрученно вздохнула Банни.
– Но если его исчезновение не на их совести, то где же Синдикат? – спросила Шоми, когда мы вошли в главный зал.
– Не знаю, – честно признался я, заметив кучку репортеров, столпившихся вокруг Родны. – Но, похоже, я знаю, кто это может знать. Следи за вечеринкой. Я верну Ааза!
Я бросился в толпу и поймал Экстру за руку. С помощью Глипа я вытащил ее из гущи гостей и провел в боковую комнату, которая в тот момент была пуста.
– Почему вы увели меня оттуда? – спросила она. – Вы знаете, кто это? Жена Ааза – самый известный специалист по ведению домашнего хозяйства во всем Извре. Настоящий Артастюард!
– У тебя нет желания услышать самую эксклюзивную историю во всем Типпикано? – спросил я.
Экстра поправила свою задорную шляпку.
– Расскажи мне больше! – попросила она.
Глава 35
Я бы не стал подписывать ничего подобного!
Люцифер
Оставив Шоми руководить вечеринкой, Банни, Глип и я поспешили вывести Экстру в ночь. Несмотря на поздний час, гости все еще прибывали.
– И ты утверждаешь, что Толоми тебя похитил? – спросила она, строча пометки в своем блокноте.
– Не только он, – сказал я. – Все редакторы. Они называют себя Синдикат, тайная клика, которая контролирует распространение всех новостей во всем этом измерении.
– И они решили скрыть от читателей все истории о выборах, – подытожила Экстра. – Уфф! Это наверняка было групповое решение, иначе кто-то да нарушил бы их сплоченные ряды. Я всегда считала, мы, журналисты, должны быть независимы!
– От правительства, а не друг от друга, – возразил я.
– И вы думаете, что они похитили вашего друга, – продолжила Экстра, перелистывая страницу. – Это мог быть кто угодно. Ааз настроил против себя многих. Послушали бы вы кое-что из историй, которые мне рассказывали! А Уилмер Уивил-Скаттил! Он был в ярости сегодня вечером!
– Это был не он, – сказала Банни, шагая так быстро, как только могла. Глип пытался не отставать от нее. – И это не просто потому, что он кого-то обидел. Это наверняка Синдикат.
