– У меня репутация абсолютно честного и беспристрастного человека, человека, прямолинейного во всех своих делах, – сказал Ааз и поморщился, когда Монитор Честности впился ему в кожу. Наверняка это было болезненно. – Ставить под сомнение мой характер – это как если бы два горшка осуждали моральный облик чайника.
Его слова вызвали бурную реакцию публики. В Ааза полетели комья грязи. Он ткнул в их сторону пальцем. Большая часть комьев тотчас разлетелась в разные стороны, еще больше перепачкав его противников. Я знал: за всем этим стоит Шоми. Она даже не шелохнулась. Я был восхищен ее самоконтролем.
– Они оба неделями воздерживались от честных отчетов перед прессой! – заявил Ааз. – Теперь, когда я стану вашим губернатором, я буду ежедневно совещаться с газетами и другими СМИ. Я хочу полной прозрачности в отношениях между правительством и людьми на улицах!
– Мы не передавали отчеты непосредственно в газеты, потому что они их не печатали! – проревел Уилмер.
– Вы утверждаете, что не передавали их?
– Э-э-э, нет… – сказал Уилмер.
– Вы называете это ответственной кампанией?
– Я… э-э-э… Вся необходимая информация передавалась через внешних подрядчиков! Утечка, может, и произошла, но газеты здесь ни при чем!
– Значит, вы решили обойти законные печатные издания в пользу дешевого трюкача и кучки посыльных? – театрально спросил Ааз. – С таким же успехом вы могли бы нанять блогеров!
– Кого-кого? Болтологгеров? Или вы имели в виду лесорубов? – не понял Эмо и взглянул на Орлоу, ожидая от того подсказки. Орлоу лишь пожал плечами. – Какое отношение имеет к прессе деревообрабатывающая промышленность?
– Древесная масса – это то, на чем газеты печатают, – пренебрежительно сказал Уилмер.
– Я это знаю!
– Тогда зачем спрашивать?
Банни призвала их к порядку, звякнув колокольчиком. Все повернулись к ней.
– Нельзя ли вернуться к исходному вопросу? – строго одернула она спорщиков. – Каковы ваши планы по оздоровлению финансов на этом острове? Этот вопрос игнорировали более пяти лет. Я уверена, избиратели хотели бы услышать ваши соображения.
– Общественная безопасность – главная наша забота, – сказал Уилмер. – Я планирую оценить, где финансирование необходимо, а где – нет, и соответственно направить финансовые потоки.
– Какое ошеломляющее открытие! – сказал Ааз. – Для любителя очевидных вещей. Не лучше ли, прежде чем говорить об увеличении дохода, провести всесторонний аудит и посмотреть, где можно избавиться от жирка?
– Довольно справедливо, мистер Ааз, – сказал Уилмер, мусоля лацканы своего пиджака. Те были уже не такими белоснежными, как в начале дебатов. – А как насчет ваших планов по увеличению расходов на пожарно-спасательную службу?
– Насколько мне известно, он такой же, как и твой, – небрежно парировал Ааз. Племянник Уилмера плеснул в него ведро помоев. Ааз взмахнул рукой, и ведро с сочным всплеском перевернулось посреди сцены вверх дном. – Только без дополнительных десяти процентов для особых случаев. Я не местный, поэтому могу составлять бюджет, не вмешивая в него мои чувства.
– Погодите, мои планы отнюдь не раздуты! – пролепетал Уилмер.
– То есть ты не оставил места на случай непредвиденных обстоятельств? – хитро спросил Ааз. – Ну-ну. Сдается мне, что ты досконально планируешь только обидные прозвища в мой адрес. Скажи, я прав в своей оценке?
Публика разразилась стихийными аплодисментами.
– Нет! Я… это не… он искажает мои слова! – заявил Уилмер.
– Было бы что искажать! – расплылся в ухмылке Ааз.
БЭМС!
– Банни! Привет, зайка!
Глава 38
У розы, как ее ни назови, останутся шипы.
А. Титчмарш
Мы с Банни разом обернулись в сторону голоса. На краю сцены стояла кузина Сильвия, а рядом с ней – девол Гаскон. На Сильвии было обтягивающее зеленое атласное платье, дюймов на шесть выше ее колен. Из-за узкой юбки ей было трудно подняться по лесенке, но она поспешила к нам и наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку. Я заставил себя не таращиться на ее платье.
– Привет, Скиви-душка, – сказала она, взъерошив мне волосы своими длинными ногтями. – Ты выглядишь божественно.
– Ммм, спасибо, Сильвия, – сказал я, покраснев до ушей. – Послушай, у нас тут дебаты…
Банни была более прямолинейна:
– Сильвия, мы заняты. Не сейчас.
Сильвия надула губы:
– Именно сейчас. Дяде Брюсу вожжа попала под хвост, и твоя мать хочет, чтобы ты помогла его угомонить. Скив прекрасно может провести эти дурацкие дебаты и один. Правда, Скиви-душка?
Я прекрасно понимал: все, что она говорила, могли слышать уши тысяч зрителей. Все трое кандидатов и начальники их штабов синхронно усмехнулись мне.
– Хорошо, – устало сказала Банни и бросила на меня виноватый взгляд: – Не возражаешь?
– Нет, – ответил я. – Надеюсь, это не… не серьезная проблема.
– Я тоже надеюсь, что нет, – сказала Банни. – Спасибо. – Вручив мне колокольчик, она поспешила за Сильвией вниз по лестнице. Гаскон нарисовал свой магический круг, и все трое исчезли.
БЭМС!
– Хорошо, – сказал я и позвонил в колокольчик, требуя тишины. – Давайте вернемся к дебатам.
– Разумеется, Ски-и-ив, – сказал Ааз, нарочито растягивая гласную в моем имени, хотя и прекратив на время свои насмешки.
– Да, сэр! – сказал Эмо. – Отвечая на вопрос, на который мои оппоненты уже дали ответ, я говорю, что в случае моего избрания губернатором я намерен проводить всестороннее изучение общественного мнения, чтобы знать, что думают люди! Я хочу знать, что им нужно и чего они хотят!
– Ты смеешься? – сказал Ааз. – Дай ему волю, народ всегда проголосует за повышение зарплаты. В мои намерения не входит спрашивать, сколько и на что я должен тратить деньги. Все всё узнают, когда законопроект попадет в законодательный орган. Меня выбирают, чтобы я принимал за них решения, и я буду их принимать.
Эмо нахмурился:
– Если только я не ослышался, вы только что сказали, что являетесь сторонником прозрачности в деятельности правительства.
Ааз изобразил удивление:
– Это не совсем то, что я сказал!
– Неправда, сказал! Всего несколько минут назад.
Ааз перегнулся через кафедру и, подмигнув, ухмыльнулся публике, как будто собрался сообщить ей какой-то секрет.
– Вы, должно быть, ослышались.
Толпа с желтыми лентами «Голосуй за Ааза» взорвалась смехом.
– Нет, я уверен, это именно то, что ты сказал!
Сторонники Ааза забросали Эмо пузырьками с водой. Увидев их приближение, кандидат от «Партии Дружбы» испуганно вытаращил глаза и нырнул под кафедру. Шлеп! Когда он снова вылез наружу, мех прилип к его голове, но, по крайней мере, вода смыла часть грязи.
