– Тссс! – рявкнул я, оглядываясь на пешеходов, проходивших мимо нас с обеих сторон. – Да, это так. Но не нужно бульварных заголовков.
– Поразительно, – задумчиво произнес Фрум, не в силах оторвать от них глаз. – Я всегда вёл очень тихую размеренную жизнь. Все, что я делаю, это сижу в маленькой комнате и сочиняю истории, которые продаю, чтобы заработать себе на жизнь. Лично со мной ничего не происходит. Однажды в поисках вдохновения я пошел в пещеру, чтобы написать рассказ о подземных ужасах, и нашел его там, на полке, сияющего, как…
– Как маяк в ночи? – договорил я.
– Да! Тебе следует стать писателем. Пейдж был моим лучшим источником материалов, лучше, чем любая другая книга за всю мою жизнь. Я был невероятно продуктивен, а он давал отзывы на мои сочинения. Когда я прочел в его архивах, что вы придете за ним, скажу честно, я запаниковал. Я собрал все, что у меня было, и сбежал. Он больше, чем просто сокровище, он мой друг, мой наставник! Ты уверен, что ты… не вернешь его мне?
– Извини, малыш. Где-то найдешь, где-то потеряешь.
Фрум мгновенно сник.
– Как я могу пойти на Сейлеманорский фестиваль без него?
– Если наша погоня за тобой через измерения не дала тебе материала для потрясающего эпоса, – сказала Тананда, – значит, ты просто не можешь быть хорошим рассказчиком.
– Не говоря уже о горе, случившемся с Калипсой, – добавил я. – И ты только что встретил четырех других членов Золотого Клада. Там в библиотеке к твоему горлу был приставлен Эрзац, Великий Меч.
– Я… – Фрум посмотрел на каждого из нас. Похоже, до него начало доходить. – Это он? Значит, у меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО было собственное приключение, не так ли?
– Еще какое! – сказала Тананда, бочком пробираясь к нему, с улыбкой, призванной сразить его наповал. – И ты можешь сказать своим слушателям, что бросил вызов могущественному Аазу, одному из самых крутых и ловких парней, которые когда-либо жили на Извре, и что ты победил его два раза из трех.
– Эй, минутку! – сказал я. – Кто это вообще говорит?
– Как кто? Фрум, конечно – ответила Тананда, подмигнув мне, и провела пальцами по рукаву его мантии. – Разве не так?
Похоже, у него случился приступ сухости во рту.
– С какой стати я… как я могу ответить отказом? Да, получится чудесное повествование! Я стану хитом фестиваля. Что… как ваше имя, прекрасная леди?
– Тананда, – ответила троллина, – убедитесь, что правильно его записали.
Пикин уже копался в своей вместительной сумке в поисках пера и блокнота.
– И что вы такое исполняли, что я буквально прирос к месту, мисс Калипса? – спросил он.
– Танец Завораживания, – сказала она.
– Это было… это была фантастика, – сказал он, восхищенно на нее глядя. – Удачи вам в освобождении вашего деда.
– Спасибо, – скромно сказала она. – Вы проявили любезность, позволив мне взять Пейджа.
– Всегда пожалуйста, – сказал Фрум. – Взамен прошу лишь одно: сообщить мне, чем все завершится. А потом берегись, Моригримский Фестиваль лучших рассказчиков. Пока!
И он исчез.
БЭМС.
Глава 17
– МОЛОДЕЦ, – неохотно буркнула Асти. – Это было почти великолепно.
Я шагал по главной улице Томбурга, выискивая глазами удобный переулок, в который мы могли бы нырнуть, чтобы не прыгать через измерения на глазах у толпы. Может, Фруму и нравилась публичная демонстрация магии, чего я точно не мог сказать о себе.
– Да, если подумать, наверно, это было довольно ловко, – сказал я.
– По шкале от глупого до гениального я бы дала тебе шесть баллов.
Я оскалился:
– Прекрати, сестрица! Кто еще помог собрать пятерых из вашего Клада, и всего за двадцать дней?
– Двадцать один, – внезапно подал голос Фолиант, находившийся у меня под мышкой.
– Хм, еще один делегат подал голос, – сказал я и перевернул толстый том, чтобы посмотреть обложку: самоцветы и нефрит складывались в картину грандиозного пейзажа, обрамляющего изображение большого мягкого кресла со светящейся лампой над ним. Я повернул его еще раз, чтобы взглянуть на корешок. Там, где у других книг вверху была эмблема издательства, у Пейджа имелось крошечное личико с сапфировыми глазами и кривым ртом в форме дингбата.
– Почему ты ничего не сказал Фруму перед тем, как он ушел?
– Ненавижу прощания, – признался Пейдж. – Предпочитаю счастливые концы.
– Кто сказал, что у этого не будет счастливого конца?
– Пейдж никогда не любил конфронтаций, – сказал Эрзац. – Это жутко раздражает. Он не станет даже защищаться в споре.
– Я не нужен Фруму, – сказал Пейдж. – Увы, я не смогу научить его большему количеству магических приемов, но он станет величайшим рассказчиком этой эпохи. У меня есть подтверждение в моих собственных будущих анналах. Смотрите страницу 2398, а также страницы с 3567 по 3582 включительно. Мне очень жаль. Меня не будет с ним, чтобы стать свидетелем его успеха, но я все равно буду знать о нем.
Келса, которая в своих диамантовых очках выглядела как издание «Ридерс дайджест» для близоруких, на мгновение затуманилась.
– О да, дорогой. Весьма успешен. Взгляни!
Я перевернул Фолиант и стал листать страницы, пока не нашел первое упоминание. И точно: на меня смотрела иллюстрация веселого лица Фрума, чуть более серого, чем я только что видел. Он восседал на подушке посреди моря поклонников. Картинка венчала статью под названием «Магическое слово». Ниже была приведена довольно обширная биография. Я даже заметил в середине текста свое имя. Я перешел ко второму сборнику, которому суждено было стать самым известным из всех литературных работ Фрума.
– Неплохая жизнь, – прокомментировал я.
– Если это сбудется, – сказал Фолиант. – Есть ничтожная вероятность того, что этого не произойдет, но я бы сказал, что его шансы превышают 98 процентов. Смотрите мой раздел «Статистика», глава 2, страницы с 6104 по 6106.
Внизу каждой страницы появлялся логотип с изображением лица Пейджа. Я обратился к тому, что на странице 3570.
– У тебя там записана вся история?
– О да, с того момента как меня переплели, я храню в себе архивы всех цивилизаций, даже тех, которые больше не существуют.
– То есть у тебя летописный запор, а? – спросил я. Все недоуменно посмотрели на меня, кроме Тананды. – Забудьте. А есть что-нибудь про то, как Калипса спасает своего деда?
– У меня есть бесконечное количество возможных результатов этого квеста, – сказал Пейдж. – Смотрите страницу 4000. Если развернуть вкладку, на ней представлена ветвистая диаграмма. Увы, слишком много переменных не дают мне отправить окончательное мнение в печать.
– Значит, твои страницы все время меняются?
