– Оскорбление! Вы хотите, чтобы я добавил еще один штраф за оскорбление одного из офицеров Его Высочайшего Монаршества?
Тананда и Калипса укоризненно посмотрели на меня. Трудно было спорить с тем, что он застукал нас с поличным, а точнее, с наличными, поскольку мы стояли и держали в руках сумму, эквивалентную годовому окладу императора. При желании мне ничего не стоило выбраться отсюда с помощью И-Скакуна, а у Тананды имелось достаточно магии, чтобы самой попрыгать по измерениям, но в таком случае нам пришлось бы бросить Калипсу одну на произвол судьбы. Я понимал, что не могу этого сделать. Я потянулся за бумажником. Подручный Хорункуса протянул ладонь.
Каждая монета, с которой я был вынужден расстаться, отдалась в моем сердце похоронным звоном. Каждый блестящий кружочек, казалось, умолял: «Не прогоняй меня прочь!» Я стиснул зубы, потому что мои колебания имели ощутимые последствия в виде уколов от мечей стражников. Я одну за другой отсчитал монеты. Некоторые из них имели элегантный рисунок и были красиво отчеканены; другие были истерты от времени, но ценны по причине своего опыта пребывания во вселенной. Расставаться с ними было больнее, чем я мог вынести.
– Это тридцать, – сказал капитан. – Еще восемь серебряных монет.
Я ощупал свою сумку. У меня было четыре серебряные монеты и несколько медяков. Я взвесил их в руке против оставшейся у меня одной-единственной золотой монеты.
– Не могли бы вы взять долговую расписку? – спросил я с надеждой.
– Я возьму наличные!
Я неохотно протянул 31-ю золотую монету. Капитан выхватил ее у меня и бросил все монеты в тяжелую кожаную сумку возле луки седла.
– Спасибо, чужеземец, – сказал Хорункус, жестом веля своим людям опустить копья. – Добро пожаловать в Шри-Порт. Надеюсь, вам здесь понравится.
– Эй, погоди, а где моя сдача?
Хорункус одарил меня взглядом типа: «Ты, брат, в своем уме?»
– Я мог бы добавить «Усомнился в обоснованности налога Маджаранараны», – самодовольно произнес он.
– Все ясно, – выдохнул я, чувствуя, как внутри поднимается волна ярости. Этот парень напрашивался на хорошую взбучку, и плевать, чего мне это может стоить позже.
– Да, все ясно, – сказала монахиня и, встав между нами, протянула крохотную пригоршню монет. – Это налоговая выплата миссии за неделю. Спасибо, высокие господа. – Она ласково, но твердо обняла меня за плечи, отвернув от солдат, и повела за собой внутрь.
– Он выжал из нас все, что у нас было, – хмуро сказал я.
– У меня еще осталась горсть серебра. Это поможет нам продержаться, – сказала Тананда.
– Не люблю выходить на улицу с пустыми карманами, – раздраженно возразил я.
– По крайней мере, Клад в безопасности, – сказала Калипса, обнимая Эрзаца.
– Ну, ты даешь, девушка, – смущенно отозвался Меч.
– На данный момент в безопасности, – уточнил я, оглядываясь через плечо на уходящих солдат. – Но я сомневаюсь, что это конец. Хорункус наверняка вернется и доложит о том, что видел. Готов поспорить на мои два передних зуба, что прежде, чем мы выберемся отсюда, на нас нападут уличные грабители, разумеется, никоим образом не связанные с местными властями. Чем дольше мы здесь задержимся, тем больше вероятность того, что Клад рано или поздно перекочует в сокровищницу Маджаранараны.
– Тогда нам лучше смотаться отсюда поскорее, – сказала Тананда. – Это место невозможно защитить.
– Ах, – вздохнула сестра Хайлида. – Такого никогда не случалось, когда я жила в аббатстве Шаор Минь. Мы молились за всех, кто в нас нуждался, и с нас ни разу не просили налогов или других сборов.
– То есть никто не имеет права доить Шаор Минь? – спросил я.
– Да, – удивилась Хайлида. – Откуда ты знаешь?
– Удачная догадка, – сказал я и мрачно тряхнул бумажником. Было слишком светло. Я чувствовал себя так, будто только что потерял своих самых старых друзей, точнее тридцать одного друга.
– Что ж, по-моему, тебе пора спросить Дзынь-Хуа про гонорар, – ворвался в мои мысли голос Асти.
Ее насмешливый тон мгновенно довел мой гнев до кипения. Я повернулся к сокровищу, лежавшему на руках у настоятельницы. Все уставились на меня. Я набрал полную грудь воздуха, но он вылетел из меня, как воздух из проколотого шарика. Я просто не мог этого сделать перед лицом ужасающей бедности, окружавшей меня. К тому же я предпочитал вести переговоры наедине, без свидетелей.
– Гонорар? – Рот кошелька шевельнулся, тесемки завиляли, как жиденькие усы. – У меня нет возражений. Если мой друг Эрзац согласился выплатить гонорар, что ж, я заплачу его, но ни пылинкой больше. Сколько это было?
У меня в голове имелась цифра, но я не собирался ее объявлять, пока у меня не будет возможности посовещаться с Мечом.
– Эта работа еще не закончена, – сказал я, уклоняясь от ответа. – Ты видела, что только что произошло. Неизвестно, сколько еще расходов я понесу.
Похоже, настоятельница прочла мои мысли.
– Понятно. Ты должен взять Дзынь-Хуа с собой. Ничего страшного. У меня есть все, что мне нужно. Бери ее. Сейчас. Все в порядке.
– Но ведь сборщик налогов забрал все, что у вас было, – сказал я. – Вы совершенно разорены.
Хайлида безмятежно улыбнулась мне:
– Мне удавалось сводить концы с концами до того, как она появилась здесь. Я буду делать то же самое после того, как она уйдет. Она чудесно мне помогала.
– Я была счастлива помогать той, кто является истинной святой своего времени, – сказала Дзынь-Хуа. – Ты такая бескорыстная женщина! Никогда ничего не просила для себя. Для меня было великой честью состоять у тебя на службе.
Хайлида, тронутая до глубины души, подошла и погладила Кошелек.
– Ты была хорошим другом мне и моей пастве, – сказала она. – Спасибо за то, что ты укрепила во мне веру, когда та пошла на убыль.
– Твоя вера подвигла меня внести свой вклад в ваше дело, – ответила Дзынь-Хуа. – Я бы хотела, чтобы как можно больше моих протеже были столь же щедры по отношению к себе и своим усилиям. Как часто люди забывают, что материальные вещи – отнюдь не самое главное в этом мире.
Это общество взаимного восхищения начинало действовать мне на нервы. Чем больше настоятельница и Кошелек превозносили друг друга за бескорыстие и самоотверженность, тем сильнее меня тревожило чувство, что, возможно, только возможно, что мои личные приоритеты нуждались в некотором пересмотре. Не то чтобы мне и вправду были нужны ее деньги. Тот факт, что у меня с собой ничего не было, не означал, что я окончательно сел на мель. С тех пор как сотня золотых монет изменила десятичный знак в моем банковском счете, я мог позволить себе не считать последние гроши. Работа со Скивом сделала меня и всех остальных членов корпорации М.И.Ф. очень богатыми. Нет не вопиюще богатыми. Не скажу, что золото фонтанами било у меня изо всех дыр, но при желании я легко мог купить отель, если официант вдруг отказался бы смешать мне коктейль по моему вкусу.
