— Вот это мне повезло с партнером, Уилсон! Сам себе не верю!
— Я думаю, мне повезло с тобой больше! — неожиданно и абсолютно правдиво признаюсь я. — Похоже, ты способен ответить на все мои вопросы, а их немало. Только Броуди подкинул восемь, хотя сам и не пришел.
— Ладно, — соглашается он. — Возможно, у нас и получится сделать проект. Только дай мне десять минут. Я схожу в душ и продолжим, а то грязный, как черт. Не хочу снова тебя измазать.
— Конечно!
Мэтью подходит к шкафу и достает из него вещи, поглядывая на меня. Забросив их на плечо, наконец выходит из комнаты и, только оставшись одна, я поднимаю, что была напряжена, и перевожу дыхание.
Самое время осмотреться вокруг, что я и делаю. Не намеренно мой взгляд сам собой скользит по комнате и замечает детали. Она у Мэтью небольшая, меньше моей новой спальни раза в три, но почти такая же, какая была в нашем с отцом доме.
Окно, кровать, платяной шкаф, компьютерный стол и два кресла. Одно компьютерное, а во втором сижу я. Старый комод, напольная вешалка со спортивной одеждой и снарядами под ней, книжный шкаф. Настенное бра в стиле лофт с раздвижным коленом, недорогая аудиосистема и небольшой плазменный телевизор. Несколько памятных снимков на стене в стальных рамках и фотография океана.
Я встаю и подхожу к открытому книжному шкафу. Он тоже не новый и такой же потертый, как стопка старых комиксов о звездном десанте, занимающая половину верхней полки. Рядом с ними стоит роман «Алая чума» Джека Лондона, дальше — Уильям Уортон, несколько книг Джона Апдайка и известная фэнтези-серия Джорджа Мартина «Песнь льда и огня», семь королевств. У моего отца такая же.
И снова стопка журналов, неожиданно… об искусстве приготовления еды.
Эти журналы здесь, пожалуй, самые новые и дорогие. Такие гастрономические издания продаются запечатанными, по тридцать долларов за штуку, и не каждому обывателю по карману. Рецепты в них представляют самые известные рестораны и именитые шеф-повара. Сама я и близко не смогу повторить ни один, поэтому всегда любовалась лишь красивой картинкой на витрине, и только. Но… означает ли это, что у Мэтью все-таки есть девушка?
Хм, и зачем только я об этом думаю? Какое мне дело до того, с кем он «не скучает» по вечерам?
Я отступаю от шкафа и подхожу к фотографиям. Смотрю на детские снимки — они все со спортивных соревнований, и я засматриваюсь на серьезного темноволосого мальчишку.
— Ты давно здесь живешь? В этом доме?
Конечно, я слышу, как Мэтью входит в комнату, и поворачиваю к нему голову. Он замечает на что я только что смотрела, и отворачивается. На его лоб падают темные пряди, но он не спешит их убирать.
— Всю свою жизнь, сколько себя помню.
— Ты такой серьезный на всех снимках. Почему?
Парень садится-падает на кровать и опирается спиной о стену. Поставив на край постели босую ногу, пожимает плечами:
— Спроси что-нибудь полегче, Уилсон.
На нем растянутая широкая футболка и спортивные штаны. Темные волосы от воды свернулись легкими кольцами, а глаза смотрят на меня неотрывно.
Что бы такое у него спросить? В эту секунду я хочу его спросить о чем-нибудь личном.
— Скажи, что надо сделать, чтобы ты улыбался? Не обращал внимание на родителей Броуди и на слова своего отца?
Он не спешит отвечать, словно вопрос оказался для него не из простых или шокировал.
— Ты не захочешь это знать. А потом не захочешь знать меня. В конце концов, мисс Улыбка у нас ты.
Я бы могла промолчать, его ответ звучит в духе и с интонациями «плохого парня», но вместо этого приподнимаю уголки губ, вспомнив свой приезд в Сэндфилд-Рок.
— Знаешь, когда-то в детстве на местной ярмарке я выиграла конкурс улыбок. Был сумасшедший день, мы с отцом только что приехали в город, и я в последний момент вызвалась в нем участвовать. И почему мне сейчас кажется, что ты там был?
— Может быть, — не отрицает Мэтью. — Трудно не заметить рыжую девчонку с такой копной волос, как у тебя, и разноцветными перьями на голове. В детстве я не пропускал ни одной приличной гулянки.
— О, господи! — восклицаю я, охнув. — Ты действительно меня запомнил? Я, должно быть, выглядела ужасно глупо и нелепо в том индейском венце! Но это был один из лучших дней в моей жизни. Мэтью?
— Что?
Я поправляю волосы у виска и отхожу от стены.
— Хватит казаться хуже, чем ты есть. Если когда-нибудь ты решишь сказать мне, что я могу для тебя сделать, я постараюсь тебя услышать.
Глава 26
Мы занимаемся четыре часа. Сначала Мэтью сидит на кровати, а я в кресле. Потом мы оба стоим, обсуждая героев Стивенсона. Потом вместе сидим за столом и пишем текст — мистер Поллак знал, как загрузить своих выпускников.
Когда у меня вдруг урчит в животе от голода, я прикладываю к нему ладонь и виновато извиняюсь:
— Ой, прости! Сегодня я успела только позавтракать, надо было успеть на соревнования к Трише, так что это не нарочно. Скоро закончим, и я где-нибудь поем.
— Ты голодная?! — Мэтью странно смотрит на меня и вдруг закрывает глаза, чертыхнувшись. — Эшли, прости, похоже, я не только дурак, но еще и идиот!
Он произносит это так искреннее, что я изумляюсь:
— Почему это?
Но парень уже отодвигает компьютерное кресло назад и встает из-за стола. Выходит из комнаты со словами:
— Лучше не спрашивай. Я скоро приду!
Он отсутствует минут двадцать, оставив меня одну, и все это время я гадаю, что ему взбрело в голову? Мы потратили на проект много времени, и очевидно, что мне уже пора уходить, но я совсем не ожидаю того, что Мэтью войдет в комнату и запросто скажет:
— Все готово. Идем, поужинаем, Эшли.
Ну, хорошо, не совсем запросто, а слегка напряженно, просто я не привыкла к тому, что Мэтью может чувствовать себя неловко, и растерянно переспрашиваю:
— А ты уверен?
— Уверен. Идем, Эшли, или я отведу тебя за руку. Сегодня моя очередь позаботиться о еде.
Я встаю с кресла и спускаюсь за ним по лестнице. Оказавшись внизу, вхожу следом за парнем в кухню и останавливаюсь у кухонного островка, на котором накрыт ужин для одного человека.
У нас не романтический вечер, мы не в ресторане и даже не за обеденным столом, который у Палмеров наполовину заставлен бутылками с выпивкой и пакетами с чипсами. Но вид тарелок с едой заставляет меня остановиться и удивленно на них уставиться.
Такую эстетику оформления блюд я встречала только в дорогих ресторанах и никогда в гостях. Даже Патриция и наша приходящая прислуга на такое не были способны.
На столе стоят две квадратные тарелки. На одной из них лежит горячий глазурованный стейк, политый тонкими полосками гранатового соуса и присыпанный смесью перцев крупного помола. На снежной белизне фарфора, карамельный и сочный, он идеален в своем совершенстве, а запах от жареного мяса исходит такой, что у меня тут же текут слюнки!
