Брат кивнул.
– И что, конкурентов за сердце дамы нужно бить в рабочее время в здании прокуратуры? – уже спокойнее уточнил папа.
– Он ей угрожал. Марьяне, – выдал Марк стратегически важную информацию. – Несколько лет преследовал.
– Не понял, – напрягся папа.
Я зыркнул на Марка:
– Ты откуда знаешь?
– Фаня рассказала, – пожал плечами моя точная копия.
– Что еще? – отвлек нас голос отца.
– Ничего. Отец Марьяны тоже при погонах, но они с сестрой и братом боялись ему все рассказать. Она и Миру не призналась, но, па, я сам видел, как Калинина убегала от Костина в окно! Своими глазами. Вот Мирон и не сдержался. У младшего из ларца правда все серьезно!
– Угрожал и преследовал, значит… – задумчиво повторил отец и перевел взгляд на меня. – Влюбился, значит?
Я пожал плечами, пытаясь вспомнить, когда моя личная жизнь стала достоянием всей нашей неугомонной семьи. Зная своих родственников, могу смело сказать, что впору не Марьяну к себе увозить, а просить политического убежища в Германии, потому что семья у меня дружная и с фантазией… И если уж решили помогать, то лучше собирать вещи и пытаться прорваться к канадской границе.
Папа снова отвлекся, в этот раз на мобильный. Приподнял брови и тут же сменил тон, потому что звонила моя любимая бабуля – Неонилла Альбертовна. Эту женщину обожали мы все, но особенной чертой характера бабушки было ее умение держать в тонусе всех. Даже генерального прокурора!
– Неонилла Альбертовна, – пропел папа, – что-то случилось?
– Михаил, – свойственным только бабушке тоном, от которого хотелось выпрямиться и отдать честь, произнесла бабуля, – я звоню узнать, что там случилось у Мирона.
Все! Пора рыть окоп и зачищать пути отступления. Потому что в ход пошла очень тяжелая артиллерия!
– Ничего, – прокашлялся папа.
– Я все знаю, Миша, не нужно мне врать, – пожурила отца бабушка, отчего грозный начальник покраснел как мальчишка.
– Эээ, – папа страдал косноязычием только в присутствии бабушки.
– Помоги мальчику, Стеша сказала, что он влюбился.
И я вдруг понял, кто зачинщик семейного произвола. Фаня, которая задалась целью нас с Марьяной «помирить».
– Зря рыжую в детстве не пороли, – шепотом озвучил мои мысли Марк.
– Неонилла Альбертовна, не волнуйтесь, я все решу, – елейным тоном пообещал папа.
– Надеюсь. Михаил, я желаю нянчить правнуков, – сообщила ба и отключилась.
Папа выдохнул, еще раз взглянул на экран – убедиться, что бабушка не слышит, и тихо, но смачно выругался.
– Значит, так! Я сейчас не могу просто остановить служебное расследование, – заговорит батя, – мне нужны сутки, чтобы Костин сам забрал заявление, потому что – если я сейчас позвоню кому следует – могут подумать, что это кумовство.
Генеральный прокурор очень дорожил своей честно заработанной кристально чистой репутацией.
– Поэтому вы оба, раз уж вас отстранили, идете в подчинение к Логинову, у нас по делу депутата работы во, – отец резанул ребром ладони по горлу, – поможете там. К Костину не приближаться, узнаю – посажу в обезьянник, – веско пообещал он. – Поняли? Свободны!
*******
Я глянул на часы, которые показывали уже семь вечера, и снова набрал номер Марьяны. Телефон был недоступен. Я выругался сквозь зубы, всеми органами предчувствуя неладное. Утром Марьяна ответила на сообщение, написав, что все в порядке, на занятия по вождению она не попала, а отправилась в офис к сестре. И я успокоился. Ненадолго. Ровно до того момента, когда ее телефон вдруг оказался вне зоны действия, мать ее, сети!
– Я звонил Ольге, – подошел ко мне Марк, – она сказала, что Марья в офис сегодня не приезжала.
Я мысленно выругался, набирая номер сестры. Недоступен. То же самое было и у всех оставшихся членов ОПГ именуемого в узких кругах Всадницы Апокалипсиса.
– Писец Костину, – прокомментировал ситуацию Марк и нервно хмыкнул.
И именно в тот момент ожил мой мобильный.
– Приезжай в отделение, – напряженно велел мне Давыдов.
– Что случилось? – рявкнул я.
– Справедливость восторжествовала, – таким тоном ответил Захар, что переспрашивать расхотелось.
Бросив все и крикнув Логинову, что мы отчаливаем, мы с Марком сорвались в отделение. Я прыгнул за руль, одновременно закрывая дверь, заводя мотор и клятвенно обещая себе больше над Шведовым и Давыдовым не ржать, когда их вторые половинки творят полнейший беспредел, который сами называют борьбой за справедливость. Единственный, кто смотрел на их выходки философски, был Макар, который и сам засветился в девчачьих авантюрах как активный участник.
– Мир, выдохни! – завопил Марк, когда я на всем ходу с трудом вписался в поворот.
– Выдохнул, – рявкнул я, увеличивая скорость.
Грудную клетку сжимало от беспокойства, а я нервно вертел руль, обгоняя едущие впереди машины. Выпорю! Вот честное слово, выпорю и рыжую всадницу возмездия, и новоприбывшего стажера Апокалипсиса, которая зовет себя Марьяной! Зато теперь я от души проникся страданиями своих друзей, которые уже прошли три стадии принятия. Я пока находился на второй – гнев!
Притормозил у отделения полиции, выдохнул, стараясь успокоиться, и выскочил на улицу, широким шагом приближаясь к входу. Открыл дверь, шагнул внутрь и внимательно посмотрел на дежурного – тот, пряча ухмылку, молча указал мне направление. Эту компанию знали уже все!
– Кого арестовали? – обернулся я.
– Никого. Патрульные хулиганов привезли. Там все ваши и мужик пьяный, орет, что прокурор, но документов с собой нет. Выясняем, – пожал плечами дежурный.
Марк за моей спиной обалдело крякнул, а я сжал кулаки. Сердце грохотало так, что, казалось, разорвет грудную клетку, я же призывал на помощь всю свою выдержку.
– Мир, не трогай ремень, дома будешь Пиночета изображать, – заржал Марк, – Пошли.
И мы пошли. В кабинете Давыдова уже сидела вся банда и три ее предводителя: Влада, Аня и моя сестра. Марьяна сидела в центре между Владой и Аней; все четверо как-то странно покачивались. Макар стоял у окна, угрожающе рассматривая девчонок и нервно грызя зубочистку, Давыдов наматывал круги вокруг стола, Ярослав подпирал стену, а Рома с Семёном совершенно спокойно сидели на стульях.
– Мирон, – расплылась в улыбке мое высочество.
– Ой, – икнула Стеша, а я повернулся к Яру:
– Они что, пьяные?
– В зюзю, – подтвердил мои догадки зять, – ты еще прокурора не видел, он вообще лыка не вяжет, но орет на весь обезьянник, что работник прокуратуры. Даже драку пытался затеять.
– И что? – обалдело уточнил я.
