Дедуля нехотя пожал.
– Как говорит моя внучка: очень добрый вечер, – кивнул он, рассматривая Макара подобно ученому, у которого под микроскопом вдруг обнаружился неизвестный вид бактерий. – Молодой человек, представьтесь, – потребовал дед.
– Макар, – робко ответил мажор.
– Представьтесь, как положено!
– Лаврентьев Макар Васильевич! – гаркнул мажор, машинально становясь в стойку «смирно».
Я восхищенно смотрела на деда. Настоящий полковник!
– Внук? – уточнил дедуля.
Макар кивнул.
– Дед, а где Захар с Сережей? – осторожно спросила я.
– Варенье в погреб переносят. Аннушка, иди в дом, я поговорю с молодым человеком.
– Да, Аннушка, иди в дом, – едко повторил Серёня, появляясь в проеме калитки.
Везет как рыжей!
– Я тут постою, – скромно потупила я глаза.
– Оба в дом, – тихо велел дед.
Сережа возмущенно на него глянул, но спорить не стал. Подхватил меня под локоть и потащил за собой, выговаривая по пути:
– Я тебя предупреждал, чтобы ты с ним больше не общалась?
– Предупреждал, – понуро кивнула я, стараясь подстроиться под его широкий размашистый шаг.
– Ты не послушала.
– Не послушала…
– Что мне с тобой делать?
– Понять и простить? – робко предположила я.
– Мой вариант – хорошенько надавать по заднице!
– Не надо.
Серёня впихнул меня в дом как раз в тот момент, когда Захар выходил из погреба.
– Как я и думал, наша звезда к мажору бегала! А дед ее прикрывал! Как ты вообще его уговорила?! Я не понял: я тебя на курорт привез или наказанье отбывать?
– Одно другому не мешает, – пожала я плечами, низко опустив голову. Встречаться взглядом с Захаром было страшно.
– К Макару, значит? – вкрадчиво прошептал Давыдов.
По позвоночнику пробежала стая мурашек от его голоса, а в горле пересохло.
– Где он? Успел уехать?
– Нет, там батя с ним беседует!
Захар подошел ко мне. Слишком близко. Настолько, что я почувствовала на лице его горячее дыхание. Сердце тут же сделало кульбит, ухнув в пятки, а потом забилось в висках.
– Зачем он приезжал? – поинтересовался Захар, сжав ладонями мои плечи. Его голос вибрировал.
– Поговорить, – мой голос охрип, а мышцы во всем теле превратились в натянутые струны.
– О чем? – продолжал задавать вопросы Давыдов.
– О погоде.
– Анечка, посмотри на меня, – ласково так попросил Захар, касаясь пальцами моего подбородка. Заставил поднять голову и встретиться с ним взглядом.
Я забыла, что нужно дышать. Мир снова превратился в крохотный пузырь, где были только я и Давыдов.
– О чем ты говорила с Макаром? – склонившись еще ниже, почти касаясь моих губ своими, прошептал Захар.
– Мы договорились, что он больше не будет устраивать вечеринки в своей квартире, – сглотнув, призналась я.
– Взамен на что? – обдавая мои губы горячим дыханием, продолжал спрашивать Давыдов.
Я зажмурилась. Колени подкашивались, а все тело покрылось испариной.
– Не могу сказать, – прошептала, отводя взгляд.
Давыдов молниеносно вжал меня в себя и поцеловал. Я вцепилась ладонями в его футболку, теряя опору. Захар раздвинул языком мои губы, нагло вторгаясь в рот и сплетаясь с моим. Он целовал жадно, дико, сильно сжимая ладонью мою шею.
Пару мгновений я приходила в себя, а потом закинула ладони на его плечи и подалась вперед, отвечая на поцелуй. Сердце с каждой секундой ускоряло ритм, адреналин заиграл в крови, а низ живота налился болезненной тяжестью.
Его ладонь заскользила по спине, а жесткие губы продолжали исследовать мой рот. И я бы слукавила, если бы сказала, что мне это не нравилось. Я сходила с ума от его напора, от той жадности, с которой он прижимал меня к себе, и, кажется, отвечала с той же страстью, забыв о том, где мы находимся.
Давыдов первый оторвался от меня, и я видела, с каким трудом ему это далось. Спрятала лицо у него на груди, страшась услышать язвительный комментарий от дядюшки. Но его не было!
Услышав шаги на крыльце, отшатнулась от Захара, стараясь не смотреть ему в глаза. Обессиленно упала на кухонный табурет и отвела взгляд, когда в дом вошли дед и Серёня.
Захар зло выдохнул, спрятал руки в карманы и отошел к стене.
– Мы не договорили, Аня, – предупредил он.
Глава 24
– Бать, вот объясни мне, нафига ты ее покрывал? – продолжал бурчать Серёня.
Дед внимательно осмотрел нашу с Давыдовым композицию, отвел взгляд и молча сел на стул.
– Не по чину тебе меня отчитывать, мал еще, – отчеканил он, чем вызвал приступ Серёниного негодования.
– Ты понимаешь, что я запретил ей с ним общаться? А она обманула и сбежала под твоим прикрытием!
– Почему запретил? – заинтересовался дед.
– Потому что Лаврентьев – малолетний говнюк!
– А по-моему, очень милый молодой человек, – спокойно ответил дед, поглаживая щетину на подбородке. – И к Анечке очень хорошо относится. Вот на свидание с ним просил отпустить в пятницу.
Я поперхнулась и закашлялась, кожей чувствуя горящий взгляд Давыдова, направленный на меня. Ну мажор, я тебе это припомню!
– А ты что? – процедил Серёня.
– А чего не отпустить, коль так вежливо просит, – со смешком ответил дед.
Мне вдруг показалось, что дедуля просто заскучал один на даче, а тут такое развлечение – неугомонная внучка приехала.
– Знаете что? Я умываю руки! И когда ее в следующий раз заберут в обезьянник – сам будешь вытаскивать, – выпалил возмущенно дядюшка.
– И часто ее забирают? – хмуро спросил дедуля.
– Как на работу ходит!
– Серёня, не ври, пожалуйста! – взмолилась я, ерзая под напором трех недовольных взглядов.
– У меня что, своих проблем мало, чтобы с великовозрастной девицей возиться?
– Так! – не выдержал дед. – Мы – семья, и все несем ответственность друг за друга! А Аннушка мала еще, вот и хулиганит. Ты маму ее вспомни. И Лерочку! Вот выйдет замуж за достойного мужчину…
– Не забудь Анечкиному папе сказать, что он достойный, вот удивится, – ядовито проговорил Серёня, напоминая про многолетний конфликт дедули с папенькой.
Дед недовольно отвернулся. Папу он не то чтобы не любил, просто они были поразительно похожи: оба упрямые и принципиальные. Ни один из них не желал уступать другому даже в мелочах, и иногда доходило до абсурда. Но дедуля не раз помогал папе по рабочим вопросам, а папенька по первому зову бежал на выручку деду.
