Обречённо вздохнула. И нет, не потому, что обижалась или злилась на неё. Можно было бы вообще отмахнуться, как от сущего пустяка, раз никакого зла на неё не держала, сказать, что всё в порядке, пусть никто из нас не парится. Но и промолчать тоже не по мне. Потому и взяла её за руку, утягивая вглубь спальни, закрывая за собой дверь, усаживая Ханию на краю постели, устраиваясь напротив неё.
— Тебе не за что просить прощения. Я прекрасно понимаю, почему ты так поступила, почему беспокоилась и почему пошла туда, а потом наговорила мне всё это на эмоциях, когда я попыталась встать у тебя на пути, — произнесла, так и не отпустив её руку. — Но если ты хоть немного знакома с понятием того, что такое “пара”, то должна осознавать: его боль — это и моя боль, и наоборот, а ты поставила нас всех в такую ситуацию, при которой выбор оказался без выбора. Александр не смог бы выбрать. Понимаешь? Ни за что. Ни один родитель никогда в жизни не пожертвует своим ребёнком. Это даже хуже, чем убить себя. И если так, то значит, фактически, даже не начав выбирать, уже были мертвы мы оба, — крепче сжала её ладонь. — Как я и сказала, не за что просить прощения. Не делай так больше. Никогда. Этого будет достаточно.
И да, я всё же умолчала о том, что мне совсем не понравилось принимать решение выносить приговор на смерть собственной паре, ради него же самого, раз уж ему инстинкты и парная связь не позволяют самому сделать, как должно. И без того тема тяжёлая.
— А вам и не пришлось бы выбирать, — пробурчала Хания в ответ, явно недовольная моей тирадой, и отвернулась к окну.
Её недовольство я прекрасно понимала, сама бы отреагировала бы на её месте куда эмоциональнее, но…
— А вот за это тебе просить прощения точно придётся, — отозвалась хмуро. — Если расскажу Алексу, то и у него тоже.
— Он и так это знает. И утром уже тоже мне наговорил всё, что ты сейчас сказала. Так что можешь не волноваться, я вам больше не наврежу. Не дура же. И вчера ещё прекрасно поняла все свои косяки. Без ваших объяснений, — нахохлилась и сложила руки на груди.
Я же невольно усмехнулась. И даже посочувствовала ей. Мысленно. Весь опыт жизни с моей старшей сестрой мне в помощь.
— Я говорю это не только для того, чтобы ты поняла все свои косяки, — отозвалась. — Но и для того, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок и недопониманий.
— За это можешь не волноваться. Их у нас с тобой точно не будет. Потому что я тоже не люблю молчать, если мне что-то не нравится. Ну и не умею, — тяжко вздохнула девушка, потерев затылок.
И снова я усмехнулась.
— Если тебя кто-то и сдал, знай, это точно не я, — заметила, как бы между прочим.
— Знаю. Но в городе и без тебя есть кому меня сдавать. На каждом углу слежка. Учти на будущее.
— То есть, говоришь, шифроваться в следующий раз надо получше? — поддразнила я её. — И если прекрасно знаешь, чего сразу это не учла?
— Я учла. Заметили меня только у отеля. Да и то серые волки. От них вообще мало кто укрыться может. А раз всё равно узнали бы, то пусть сразу видят, — пожала плечами.
Пожалуй, со своими сёстрами я её знакомить не буду!
По крайней мере, в ближайшие года три-четыре.
Зачем так усложнять себе жизнь?
— Сильно досталось? — посочувствовала уже вслух.
— Да нет. Папа конечно покричал, подзатыльник выписал, но потом пожалел. Кстати, вы с ним очень похожи, ругаете слово в слово, только ты не дерёшься, — фыркнула уже весело.
Не дерусь, верно. Ножами иногда бросаюсь, это меня мой папа научил таким способом стресс снимать. А так не дерусь, да.
— Вряд ли так уж и похожи, — согласилась я на свой лад, вспомнив все те жуткие вещи, что наговорила ему вчера на эмоциях и за которые до сих пор было стыдно.
Хорошо, хоть одумалась вовремя и сама вернулась.
— Поверь, похожи. Со стороны очень заметно, — улыбнулась Хания. — Ты сегодня на кухне когда задумалась, у тебя даже лицо такое же хмурое сделалось, как у папы бывает в такие моменты. Но на лоб тебе дуть не буду, учти! — состроила серьёзный вид.
Вот тут я откровенно расхохоталась. Просто представила себе, как пустынный альфа действительно хмурится, а девчонка ему таким способом морщинки разглаживает, заодно и лишние мысли из головы выдувает, чтоб новые не появлялись.
— По магазинам-то идём? — напомнила и ей и себе, как перестала смеяться.
— Конечно! — подскочила девушка с постели. — Только поможешь мне сперва с выбором? Не знаю, что лучше надеть. Я уже всё по несколько раз перемерила. Надо что-то такое простое и в то же время, чтобы не обыденно смотрелось, если ты понимаешь, о чём я, — приговаривала, быстро шагая в свою комнату.
И как-то очень некстати или же наоборот недавнее признание одного из близнецов опять вспомнилось…
— Ну, давай посмотрим, — обозначила, идя за ней следом, оставив все свои домыслы и рассуждения при себе.
Да и позабыла я про них тоже быстро. Стоило войти к ней в спальню, как масштабы «трагедии» приобрели полный объём. Этот самый масштаб не менее масштабно был разбросан по всей комнате в виде хаоса из самых разных вещей — на кровати, на полу, на вешалках и без, в шкафу тоже немало осталось.
— М-да… — протянула я, оглядывая развернувшуюся тряпичную катастрофу.
Хания на мои слова только тяжело вздохнула.
— Вот и я о том же. Совершенно нечего надеть!
Сказала бы я…
И сказала!
— Если пожертвуешь хотя бы половину своего гардероба в благотворительный фонд, то половину Африки одеть можно.
— Да? — удивилась она. — Тогда давай пожертвуем. Всё равно половина вещей мне уже мала, а вторая абсолютно не подходит даже для похода в магазин! Даже не знаю, зачем я их покупала.
— А давай, — поддержала я, заново оглядывая место бедствия. — К тому же… — с особой тщательностью сосредоточилась на том, что ещё оставалось в шкафу. — Во-первых, важно не то, во что ты одета, а как ты себя в этой одежде ощущаешь, поэтому первостепенно — это бельё, — скомандовала.
С учётом ее возраста, надеюсь, Александр об этом, если и узнает, то не скоро…
Хания заметно растерялась от моего заявления, но послушно подошла к комоду, выдвигая второй ящик сверху. Белья в нём оказалось не так уж много, как мне подумалось, и самое простенькое, из хлопка.
— Не подойдёт, да? — вздохнула печально, на что я неопределённо покачала головой.
Волчица повторно вздохнула, огляделась и приуныла ещё больше.
— Папа суров на этот счёт, — прокомментировала отсутствие нормального белья.
В качестве обещанной мести одному вредному альфе оставила себе засечку на ближайшее будущее по части себя, заключающуюся в том, чтобы вообще бельё не носить.
