– Библиотеки нет. Но есть либрариум. Там хранят фолианты, свитки и прочую требуху.
Я хмыкнула. Они даже библиотеку здесь умудрились назвать каким-то вычурно-заморским словом, чтобы только не быть как все.
Потерев озябшие плечи, я поблагодарила:
– Спасибо. А где этот либрариум?
– Так это… прямо по дорожке сейчас. Все время прямо. Вы только не сворачивайте, а то тут кусты высокие, новенькие по первому путаются, блукают. Сам иногда не туда поворачиваю. Потом по пол часа брожу. Отсюда начинается лабиринт Магикус Соле. Вам бы одной туда не ходить.
Я с опаской покосилась на кусты. Они действительно высокие, внушительные и очень плотные, как и положено быть лабиринтовым кустам.
– Буду иметь ввиду, – отозвалась я, нервно сглотнув.
Оставив дворника дальше мести дорожки, я направилась в указанную сторону. Каблуки тихо стучат в утренней тишине, небо посветлело, а на листьях кустарников собралась роса. Утро почти как дома – такое же безмятежное и чистое, если не считать того, что в пансионе у меня намереваются отобрать магический дар.
Словно напоминая о себе, он шевельнулся в районе груди, а я скрестила руки, пытаясь хоть так спрятаться от утренней сырости.
Вдали из тумана и серости стали проступать очертания окон, видимо, как раз того самого либрариума. Воодушевленная, я ускорилась, но до ушей донеслись голоса.
Чей-то тихий разговор среди зарослей кустов где-то справа. Голоса мужские, но я слишком далеко, и понять кому принадлежат и что говорят не получается.
Я посмотрела на либрариум вдалеке, затем вправо, откуда слышны голоса, затем снова на либрариум…
Любопытство оказалось сильнее.
В конце концов, не убежит же этот либрариум.
Поднявшись на цыпочки, я направилась в сторону голосов и вскоре остановилась за кустами, где детали слышны отчетливей.
– Вы должны быть осторожны…
Голос явно принадлежал Шаторье.
– Не стоит спешить, иначе можно все испортить.
– Ты мне указываешь? – отозвался второй голос, которого не смогла узнать.
– Ни в коем случае, – отозвался посол. Его тон явно испуганный, чего прежде никогда не слышала. – Просто я беспокоюсь за вас и ваш успех. Мы так долго готовились, выверяли, будет катастрофа, если все пойдет не так.
Послышалось рычание, утробное и глухое, будто там кроме людей еще и собака, но когда второй собеседник заговорил, поняла – рычание принадлежало ему.
По спине пробежали мурашки, вытаращив глаза, я зажала рот ладонями, чтобы случайно не выдать себя.
– Ты прав, Шаторье, – нехотя согласился второй. – Лучше действовать, как и планировали. Постепенно. Но знай, если что-то выбьется из плана, буду действовать, как считаю нужным. Ты понял меня?
– Да-да, конечно, – спешно отозвался посол.
– Если среди них окажется то, что мы ищем, мы, наконец, будем свободны и никто, ни маги, ни…
Мне бы подглянуть, раздвинуть ветки, но отчего-то стало так страшно, что я попятилась и случайно наступила на палку. Она хрустнула, а меня словно облили ушатом ледяной воды.
– Ты не один? – прервав пылкую тираду, спросил второй голос встревоженно. – Кого ты привел, идиот?
– Нет, что вы, – отозвался Шаторье не менее обеспокоенно. – Сейчас проверю. Наверное, дворник…
Больше я не слушала, потому что неслась со всех ног в сторону либрариума. Хотя имело смысл бежать обратно, в корпус. Но библиотека ближе.
К великой досаде, нужную дорожку нашла не сразу. Два раза пробегала мимо, возвращалась, с дрожью представляя, как натыкаюсь на Шаторье и его неведомого собеседника.
Либрариум выпрыгнул передо мной, как игрушка на пружинке из коробки. Окруженный редкими деревьями и туманом, который тянется справа, где, по всей видимости поле, она возвышается двухэтажным зданием, мрачным и каким-то плохо вписывающимся в зеленый ансамбль Макикус Соле. Слева кусты, видимо те самые лабиринты, о которых говорил дворник.
Подобрав юбку, я бросилась к дверям и через несколько мгновений уже вертела головой в середине круглого зала. Где-то внутри копошились опасения, что Шаторье нагрянет сюда и разоблачит мою самоволку, но когда спустя пару минут все оставалось тихо, немного расслабилась.
Я прошла влево, в широкий проход и оказалась возле стойки. Видимо, там должен сидеть библиотекарь или либрарекарь, но еще слишком рано, никто не подумал бы, что какой-то непоседливой девице потребовалось найти книгу.
А она требовалась.
Только понять бы, какую.
Пройдя мимо стойки, оказалась между длинными стеллажами, до самого потолка уставленными книгами, причем до потолка второго этажа. Возле его лепнины в воздухе мерно плавают желтые магические шары для освещения, но они так далеко, что внизу все равно мрачно. Чем дальше шла, разглядывая разномастные корешки, тем больше понимала – найти здесь что-то задача почти непосильная. Если только не являешься работником этого места.
С глубокой досадой я вздыхала и потирала озябшие пальцы, которые здесь понемногу отогреваются. Оставалось только дожидаться библиотекаря и объяснить ему, что делаю без разрешения здесь. В ожидании стала бродить меж стеллажей, заглядывать на полки и смахивать пыль – некоторые фолианты покрыты ею, словно не вытаскивались уже сотню лет.
Когда бродить надоело, решила повернуть назад, но в груди неожиданно шевельнулась магия. Очень робко и осторожно, но шевельнулась, а потом меня странным образом потянуло в глубину либрариума, где даже магических шаров под потолком нет, сплошной полумрак.
– Не нравится мне это, – пробормотала я, но ноги сами понесли в ту сторону.
Книги здесь еще более старые, чем в предыдущих отделениях. Корешки потерты, на некоторых дыры. Но интуиция вела к лестнице, уходящей в потолок, узкой и на вид совсем ненадежной.
Я передернула плечами. Прекрасно. Моя нераспечатанная магия хочет, чтобы я лезла наверх.
Но теперь уже самой стало любопытно – что такого учуял мой дар, если гонит на такую верхотуру. Возможно, как раз там кроются ответы, которых так недостает.
Подобрав платье, я поставила ногу на перекладину и ухватилась пальцами. В туфельках лезть оказалось неудобно, а юбка все время мешала, норовя запутаться и обрушить меня с высоты, которая с каждым шагом увеличивается.
Сердце колотилось, спина взмокла, но я продолжала лезть, пока манящее ощущение в груди не превратилось в гул.
Остановившись напротив полки с фолиантами размером с упитанного кота, я потянулась к одному из корешков. Лестница скрипнула, я испуганно ухватилась за полку.
Когда пульс немного успокоился, все же кое-как вытащила книгу и разместила ее на перекладине, как на пюпитре. Желтые, изъеденные временем страницы внушали трепет и благоговение – мало ли, кому принадлежала эта книга. Разочаровало лишь одно, совершенно непонятный язык, какая-то клинопись, совсем не похожая на алморский.
