Но я все равно продолжала листать, надеясь и уповая, что если уж мой сокрытый дар вынудил лезть по лестнице, наверняка это что-то значит.
И мои надежды оправдались.
Спустя половину страниц, стала замечать, что некоторые слова в тексте понятные. И чем дальше листала, тем больше их становилось. Еще через десяток листов я уже свободно читала фолиант.
Он оказался историей Алмории, о правителях, древних родах и их противостояниях. Для меня стало настоящим открытием, что династию наших королей любят далеко не все, что у них есть враги, желающие свергнуть род и посадить на трон новую семью. Всегда считала, доказательством успеха правителя является довольный народ, а народ в целом сыт, в достатке и процветает. Во всяком случае, я судила по фермам, окружающим мой дом, и фермы эти изобилуют. Что значит род де Фламер справляется со своей королевской задачей.
Еще нашла о проточинах, из которых сочится сумрак и с которым все тот же славный род де Фламер борется уже на протяжении трех столетий. Когда-то давно темный маг захотел свергнуть династию и прибег к опасному заклятию. Но довести до конца его не удалось – подоспела королевская армия. Мага казнили, но заклятие оставило след, те самые проточины сумрака, которые сочатся из пространства, отравляя все вокруг и превращая все живое в нечто жуткое.
Я читала и благодарила богов, что королевская семья обладает достаточной мощью, чтобы сдерживать эти проточины. И пусть не представляла, как именно, но наверняка это не просто. Даже на секунду показалось, что изъятие магии у женщин не такая плохая затея, если она требуется для победы над сумраком. Но потом тряхнула головой – нет уж, сумрак появился всего триста лет назад, а лишение девушек магии длится испокон веков.
Чтение увлекло, но к сожалению, про призраков, являющихся во сне и так бесцеремонно ведущих себя ничего не нашла. Видимо, моей магии приспичило погрузиться в изучение истории, вместо того, чтобы искать, как со всем этим разобраться.
– Без толку время потратила, – проворчала я и стала запихивать фолиант обратно.
Он вставляться не хотел, пришлось поднапрячься, со всей силы упершись плечом. В этот же момент снизу донесся голос:
– Не думал, что в такое время в либрариуме можно встретить кого-то, кроме мышей.
От неожиданности я охнула, книга наконец, поддалась, встав на место, но я не удержалась, ноги соскользнули и, взмахнув руками, полетела вниз.
Смогла только взвизгнуть.
Никогда еще падение не казалось таким бесконечным. Я успела вспомнить все – детство, матушкины руки, который заплетали мне рыжие косички, уроки отца, реку рядом с поместьем… Все пронеслось за один миг, при этом так подробно и четко, что не смогла понять, как долго падала.
Рухнула я в руки, крепкие и уверенные.
Поймавший лишь качнулся и охнул.
– Вот это да, – проговорил он, а когда трясясь от пережитого ужаса повернулась, обнаружила дымку вместо лица.
Значит, это один из женихов. Замечательно, теперь все вдобавок узнают, что я втихаря копаюсь в библиотеке.
– Как вовремя я здесь оказался, – вновь произнес юноша.
Голос показался знакомым, а когда скользнула взглядом по плечу, на рукаве блестела нашивка в виде черного змея.
– Если бы не напугали, – проговорила я, спешно заерзав, – я бы не свалилась. Да поставьте меня наконец.
Он усмехнулся, но просьбу выполнил.
– Это вместо спасибо? – спросил он чуть отшагнув.
Я окинула его недовольным взглядом и стала демонстративно поправлять платье. Он еще «спасибо» ждет. Еще повезло, что удержал, и вообще оказался подо мной, а не на несколько сантиметров левее или правее. Тогда лежать бы мне распластанной на холодном полу либрариума…
– Даже не знаю, благодарить или сказать что покрепче, – произнесла я, наконец, выпрямившись. – А вы что здесь делаете?
– Тоже самое могу спросить у вас.
Магия в груди тревожно шевельнулась. Я сама не могла припомнить, когда прежде она была так активна. До того злополучного дня, когда за мной приехали из пансиона, она вполне мирно лежала где-то в груди и только светилась мягким теплом. Теперь же при каждом случае то растекается, как кот на пороге, нализавшийся сметаны, то сжимается недовольно.
Следуя ее настроению, отвечать правду не хотелось. Мало ли что подумает, если скажу, что искала сведения о являющихся во снах золотоволосых юношах. Решит, что мне романтизм в голову ударил, как у некоторых девиц из корпуса.
– Готовлюсь к мукам Магикус Соле, – уклончиво произнесла я.
– Мукам? – усмехнулся юноша. – Так вы называете обучение хорошим манерам? Вам, кажется, они не помешают. Во всяком случае, Шаторье считает именно так.
– Вот пускай Шаторье и катится к демонам со своими… – выругалась я, но тут же спохватилась, подумав, что женихи могут быть в хороших отношениях с послом. Он возьмет и расскажет, какого я мнения о нем. – В общем, мне тут не место.
Лица собеседника мне не видно, но показалось, брови у него приподнялись.
– Вы не хотите замуж? Валенсия, кажется?
Надо же. Запомнил имя. И от того, как он его произнес стало как-то не по себе.
– Да, Валенсия. И да, я не хочу замуж, – ответила я. – Но меня вынуждают, как рабыню какую-то.
Юноша по-хозяйски прошелся между стеллажами, провел пальцем по корешкам, с них взвились облачка пыли.
– Неужели так ужасно быть чьей-то женой? – спросил он усмехаясь.
– Женой может и не ужасно, – ответила я и отмахнулась от пыли. – А вот когда магии лишают, причем даже не разобравшись, что это за магия, вот это подло.
Он держался прямо, с расправленными плечами и вскинутым подбородком, что видно даже под дымкой. Камзол доходит до середины бедра, сапоги до колен и лаково блестят. Вообще он выглядит так, словно очень гордится собой и своим положением, это ощущается даже с учетом скрытого лица.
Вытащив какую-то книгу, он скучающими движениями стал листать страницы.
– А как же все приятности, которые дарит замужество? – спросил он, остановив взгляд на одной из них.
– Ни о каких приятностях я не знаю, – резко бросила я, складывая руки на груди. – Все, что мне известно, так это то, что мужу достанется моя магия, а я останусь ни с чем.
Он протянул задумчиво:
– Мда? А вот на этих картинках кажется, приятности вполне приятны и все довольны.
С этими словами дымчатолицый повернул книгу, я пригляделась к странице, а когда в полумраке разглядела картинку, лицо запылало, наверное, вместе с ушами.
На изображении женщина лежит с широко раздвинутыми ногами, между которых вытянулся мужчина, оба голые, грудь женщины нарисована необычайно крупной, как и мужские ягодицы. Лица перекошены.
