Обессилев, упала рядом, но, плача от боли в мышцах и усталости, заставила себя подняться.
Любой современный школьник знает, как делать искусственное дыхание. Должен знать.
Перевернув воина лицом вниз, я, пошатываясь, поднялась на колени попыталась поднять его за талию, чтобы дать воде возможность вытечь из легочных путей. С таким же успехом я могла пытаться поднять быка.
Заорав в голос от отчаяния, я перекричала грозу.
А потом снова перевернула воина на спину.
– Спокойно, Ариэлька, спокойно. Можно вызвать рвоту иначе.
Раскрыв воину рот, запустила туда пальцы. При утоплении нужно в первую очередь очистить гортань… Чисто.
– Поднять пострадавшему подбородок. Запрокинуть голову. Зажать пальцами нос. – цитировала я наизусть препода по медицине. – Сделать глубокий вдох. Обхватить губами рот пострадавшего, вдохнуть. Два раза.
Губы воина оказались холодными. Почти ледяными. И мокрыми – то ли от моря, то ли от моих слез, льющихся по щекам.
Вдохнув в рот воина дважды, я пролепетала слабым голосом:
– Теперь тридцать надавливаний на грудную клетку.
Я приступила к нажатиям, стараясь не думать о том, что при утоплении время, в течение которого возможно оживление человека после извлечения из воды, составляет от трех до шести минут… Если вода теплая. А она была теплой! И… я неизвестно сколько гребла к этому проклятому острову! Настоящая черепаха, даже хуже! Каракатица!
Тело воина оставалось холодным… Даже, как будто еще холоднее чем тогда, под водой.
Взвыв в голос, я с силой хлопнула себя по щеке и приступила к реанимации снова. Потом снова. И снова.
Момент, когда воин содрогнулся, и, страшно закашлявшись, принялся опорожнять содержимое то ли легких, то ли желудка… был самым счастливым моментом в моей жизни.
Он так и не пришел в себя. Правда, дыхание стало ровным, губы потеплели, пульс прощупывался. Ливень утих, гроза прошла дальше. На небе появились незнакомые звезды. Лежать было мокро и холодно.
– После восстановления дыхания и сердечной деятельности придай пострадавшему устойчивое боковое положение, – пробормотала я, и, кряхтя, перевернула воина на бок. – Укрой и согрей его. Обеспечь постоянный контроль за состоянием! Мамочки, чем же тебя укрыть-то?..
Я подползла сзади, и, дрожа, прижалась к гладкой мускулистой спине. Она была широкой и горячей. И несмотря на слабость, на грозу, на все на свете, мне стало вдруг так хорошо… так уютно. Пригревшись, я почувствовала, что проваливаюсь в сладкую дрему.
– Значит, человек, – сонно пробормотала я. – Драконы возвращают ипостась, когда покидают Грозовые острова. Но это и к лучшему. Если бы утонул дракон, мне бы его не вытащить. А еще мама советовала остерегаться драконов…
Глава 6
Назойливый солнечный луч уже не впервые за утро мазнул по щеке, нацеливаясь прямо в глаза. Я почти вынырнула из блаженной дремы, даже нахмурила лоб. Но налетевший ветерок закинул на лицо прядь волос, спасая от солнечного света. Глаза я все же открыла, и мир в первую секунду показался огненно-рыжим, золотым!
А потом чьи-то шершавые пальцы осторожно отвели локон от лица, а чьи-то темно-синие, почти черные глаза с крохотными голубыми искорками посмотрели на меня с изумлением.
Я захлопала ресницами, закусила губу, а потом не нашла ничего более умного, как зажмуриться.
– Это – ты? – прозвучал низкий голос. Причем прозвучал так искренне-удивленно.
Не открывая глаз, я кивнула.
Затем все же открыла один глаз. А потом второй.
– Вроде я, – хриплым со сна голосом ответила я. – Так что, если ожидал очнуться среди ангелов, которые поют тонкими голосами и играют на арфах, ты несколько просчитался.
– Ангелы? На арфах? – меня, кажется, совсем не поняли.
Похоже, кто-то тут ни разу не христианин.
– А, ты об этой буре, – воина передернуло. А потом он вдруг улыбнулся. Словно солнце выглянуло из-за туч. – У нас говорят, после смерти попадаешь на Звезду.
– И как там? – вежливо поддержала я беседу.
Воин улыбнулся еще шире.
– Так я не долетел, – сказал он. – Благодаря тебе.
И почему-то так легко от его слов стало. Мужчина, который умеет шутить над собой – на вес золота. Целиком. Вместе со всеми своими недостатками. Так мама говорит, а она зря говорить не будет.
– Теперь моя жизнь принадлежит тебе, – продолжил говорить воин.
И так он это сказал… Что вот понимаю, это он про то, что типа жизнь ему спасла и все такое… А сердце зашлось, как бешенное, в глазах, подозреваю, звезды загорелись, на губах – улыбка, сильно подозреваю, дурацкая.
А потом с запозданием доходит, что мы тут как бы очень близко друг к другу… лежим… И, судя по тишине, одни на этом очень кстати вчера подвернувшемся, острове.
Я дыхание затаила и попыталась чуть в сторону отползти… потом, выдохнув, села.
Воин поднялся вслед за мной. И такой он огромный, даже когда сидит, что пришлось на него снизу-вверх смотреть. Но я не стала. Как-то не по себе от его взгляда было. Пристального. Изучающего. И до сих пор какого-то ошарашенного.
Вместо этого обернулась по сторонам, куда нас вчера занесло. Пляж из мелкой гальки, у кромки воды – почти песок. Галька белая. С голубыми и розовыми камушками, но их немного. Вдоль берега валяются ошметки водорослей, разноцветные ракушки, домики, уже не нужные своим обитателям.
За нами – пальмовая рощица. Идиллия. Учитывая, что от некоторых мускулистых индивидов рядом такая волна жара исходит, что кажется, вот-вот вспотею.
Я робко подняла взгляд на воина и вспыхнула. Умеют же некоторые смотреть. Что хоть в воду бросайся. Кстати, отличная идея.
– Ладно, – пискнула я. – В общем, я рада, что как говорится, все хорошо заканчивается, то есть это не так говорится, а типа хорошо, когда все хорошо заканчивается… Ну. Ты меня понял, мне пора. Я рада, что все разрешилось. Вот.
И принялась подниматься.
Бросила взгляд на воина – вид огорошенный, иначе не скажешь.
– То есть как – пора? – спросил он, нахмурившись.
– Да собственно вчера еще пора было, боюсь, тираны некоторые себе места не находят. Да и девчонок, получается, подставила.
– Каких девчонок? – теперь воин выглядел ошарашенным.
– И русалок, и джошу, – честно призналась я.
– Из какого ты клана? Рода?
Нет, нормально? Стоит тут, мышцами на груди шевелит, у меня от этого шевеления колени слабеют, а он исключительно моим происхождением интересуется. Злые они тут. Права мама. Уходить от них надо.
А еще в груди что-то шевельнулось. Подумалось вдруг, что Кано меня ищет. Верховный предводитель, то есть. И как-то не захотелось, чтобы Кано узнал об этом вот воине.
