– Само? – неверяще переспросил дракон и я так же неверяще и довольно-таки ошарашенно, кивнула. – Просто…
И замолчала. Мне ведь даже рассказать нечего. Просто стало очень-очень, просто невыносимо хорошо (так, что даже от воспоминания об этом к щекам хлынул жар), а потом какая-то сила приподняла меня над землей.
А потом увидела ее. И сразу села.
На этот раз Ворожея была Огненной. Словно состоящей из тысячи язычков пламени, зависшая в воздухе.
– А я говорила, что кровь дракона – самая сильная кровь этого мира, – сообщила она.
Мы с Рэйдэном часто заморгали.
– Это поэтому я… обернулась? – уточнила я.
– Вслед за посланницей Инари, королевой драконов врата этого мира открылись для дракониц! – торжественно произнесла Ворожея и стала растворяться в воздухе, словно ответила на все наши вопросы.
Я хотела спросить о том, что теперь, так всегда будет, или это какая-то разовая акция, в честь победы над Канхибалом и инсектами и все такое… но Рэйдэн меня опередил.
– Но когда мы обретали ипостась драконов, это невозможно было сделать без инициации… в священном озере Риу.
Дракон выглядел до крайности недоумевающим, и, похоже, как и я сомневался в реальности происходящего.
Ворожея передумала исчезать и словно засветилась изнутри.
Голос ее напоминал треск костра и вместе с тем был очень звонкий и мелодичный.
– Мужская магия – однонаправленная, – объяснила она непонятное непонятным. Но Рэйдэн, казалось, ее понимал, потому что кивнул. – Ее вектор задает одна из стихий. Магия дракониц – универсальна. После того, как принцесса Таши Кинриу собрала воедино все четыре стихии, драконицам достаточно будет даже доли драконьей крови и своей силы для инициации.
– Ага, – ошалело кивнул Рэйдэн, а я вспомнила, что принцесса Таши Кинриу это вроде как Таша, моя подруга…
– А как это своей силы? – спросил Рэйдэн у Ворожеи. – Какой силы? Вы уж объясните нам, пожалуйста. Мы не поняли, как это произошло.
Ворожея перевела взгляд на меня и неожиданно расплылась в улыбке.
– Все вы поняли, – сказала он и исчезла.
Рэйдэн часто заморгал, тоже глядя на меня.
– О какой силе она говорила? – спросил он таким тоном, словно озвучивал мысли вслух. – Какой силы достаточно драконицам для самостоятельной инициации?
Я улыбнулась.
– Любви, – другого ответа у меня не было. – Любовь – вот та сила, которая возвратит дракониц в этот мир.
А потом над нами закружился еще один дракон. И не один.
В тот же миг руки сами-собой принялись шарить вокруг разыскивая платье и бельишко.
Белья мы не нашли, а вот платье валялось здесь же, почти и не припорошенное песком…
Рэйдэн провел рукой по коже, вызывая сладкую дрожь, помогая надеть платье. По глазам дракона было понятно, что считает налетевших из ниоткуда драконов явлением каким-то несвоевременным. И в чем-то я была с ним согласна.
С трудом оторвав взгляд от синих глаз дракона, оглянулась.
Первым приземлился Кано. За ним – как ни странно – Мичио Кинриу, Таша с Исамом, ректор Альма-Матер, глава Ковена, другие драконы… Остров Влюбленных стал внезапно каким-то маленьким, перенаселенным.
Отец Рэйдэна выглядел до крайности взволнованным. Нахмурившись, он смотрел на меня, перетаптывался с ноги на ногу, словно хотел попросить о чем-то и не решался. Странно было видеть верховного предводителя самого крупного из дракаратов таким… взъерошенным, что ли.
По дрогнувшим губам я прочитала еле слышное:
– Теперь она вернется.
Губы сами собой растянулись в улыбке. Я вспомнила, на чем мы закончили – и с чего, собственно, все началось.
Я обещала Кано устроить им с мамой сеанс «видеосвязи».
Повинуясь взмаху руки, Зеркало материализовалось в воздухе.
Таша радостно взвизгнула и хлопнула в ладоши, остальные хранили степенное молчание и не отрывали от меня взглядов.
А я улыбнулась Кано и, обернувшись к Зеркалу, позвала:
– Мама!
И на этот раз маму увидели все. Как и пушистого кота на ее руках. И, что намного важнее – мама всех тоже увидела.
А потом – я не успела понять, как это произошло, мама сделала шаг и вышла из Зеркала.
Кот Курсивчик соскочил с ее рук и убежал. Хм. Куда он денется… с острова!
– Иришка! – мама стиснула меня в объятиях, а мне так хорошо-хорошо стало!
А потом мама отстранилась и застыла, как вкопанная, глядя куда-то мне за спину.
Я обернулась и вздрогнула. Так многое было написано на лице Кано… так красноречиво блестели его глаза и вытянувшимися зрачками…
Они не отрываясь смотрели друг на друга и молчали.
И мы все тоже застыли, как громом пораженные, не в силах нарушить эту звенящую тишину.
О том, что было дальше написаны тысячи книг, сложено несчетное количество стихов и песен, сняты чудесные, восхитительные фильмы… И в них все не то. Не так.
В жизни это оказалось намного красивее.
Робкая улыбка. Взгляд с поволокой. Осторожные шаги навстречу друг другу.
– Кано…
– Мари!
И мамочку сгребли в объятиях, подхватили на руки, закружили… Кано целовал ее открыто, при всех, и мама не противилась поцелую. И мне вовсе не было неловко смотреть на них. Защемило сердце при мысли о папе… С ним я никогда не видела мамулю такой счастливой… Спокойной, даже где-то умиротворенной – да. Но счастье… Оказалось, это что-то другое.
Меня обняли за плечи, привлекли к себе.
А я нашла Ташу глазами.
Мы, не говоря ни слова, хмыкнули.
Потому что глаза у обеих были на мокром месте.
А потом лицо Таши омрачилось. И я поняла, почему.
Мичио Кинриу тоже смотрел на целующуюся пару. Пристально, очень внимательно. Словно пытался что-то понять… или впитать брызги счастья и радости, которые летели от них…
А меня что-то кольнуло изнутри.
Не вполне понимая, зачем это делаю, я взмахнула рукой в сторону Зеркала.
Поверхность его снова исчезла и из него вышла стройная темноволосая женщина.
– Митсуко, – вырвалось у Таши.
Вид у подруги был, мягко говоря, ошарашенный.
Но женщина, казалось, не слышала ее.
Не отрываясь, она смотрела на Мичио Кинриу.
А потом пространство вокруг нее заискрило… Я зажмурилась от яркого света. Раздался общий вздох, Ташин визг… Открыв глаза, я увидела, что над нами парит драконица! С очень, надо сказать, изумленным выражением морды!
