— Я согласна! — просияла она. — Давай скорее сюда!
В руки ей флакончик мы, разумеется, не дали, чтобы у кое-кого не случилось сиюминутного передоза. Но капли давать по утрам начали.
Спустя несколько недель уже было очевидно, что искра магического дара в Анне стала сильнее и ярче. Но что самое главное (по крайней мере, главное для меня), чудо-капельки Шуйского благотворно повлияли на ее характер.
Добрыми подругами мы так пока и не стали, но хотя бы она меня больше не достает и не дергает, а с тех пор, как за ней начал ухлестывать Шуйский, и вовсе стала почти нормальной.
Жаль, капризности в ней не убавилось. Но это уже будет Лешина проблема. Судя по тому, как он смотрит на сестру друга, не за горами предложение руки и сердца.
Очень надеюсь, что парень не одумается раньше времени, и уже ему в самом ближайшем будущем средняя Воронцова будет трепать нервы.
— Что-то вы, барыня, в последнее время только и делаете, что волнуетесь, и все по утрам, — пробормотала Беляна, но под моим хмурым взглядом стушевалась и подобострастно предложила: — Давайте помогу вам собраться, раз уж завтракать не желаете. Из-за переживаний.
Вот язва.
Тяжело вздохнув, я опустилась в кресло перед зеркалом.
Вообще, я могла бы и раньше призвать хранителя, но в Московии не до того было. А еще… Каждое утро, просыпаясь, я первым делом поворачивалась к камину. Почему-то казалось, что вот сейчас, несмотря на жаркую погоду, в нем полыхнет пламя, и из огненного марева вынырнет мой чертяка.
Но не было ни пламени, ни чертяки.
Я грустила, невольно обижалась и продолжала по утрам искать взглядом своего аджана. Искала, но не находила. И тянуть больше не имело смысла.
Пора призывать хранителя.
Утро выдалось суматошным. Анна нервничала и психовала (классика), Наташа витала в облаках, и непонятно: то ли хранителя своего в мечтах рисовала, то ли думала о грядущем бальном сезоне и приглашении, которое на днях получила лично от императрицы.
Наталью Воронцову жаждали видеть на балах в Пламенном, и то, что в нашей солнечной девочке были заинтересованы сами правители, наталкивало на интересные мысли.
Старший сын его величества уже был крепко и безнадежно женат. Что же касается младшего… При упоминании о младшем у Наташи начинали блестеть глаза и появлялся румянец на щеках.
О ком-о ком, а о цесаревиче мне вспоминать и думать совершенно не хотелось. Увы, о его участии в заговоре мир так и не узнал. Федор сделал все возможное, чтобы выгородить сына, и нам наказал молчать. А слово императора, как известно, — закон, против которого не пойдешь.
В защиту правителя могу сказать, что без наказания наследника он не оставил. Выяснилось, что хаоситы воздействовали на Игоря точно так же, как и на Вяземского, планомерно подчиняя его сознание. Вот только в отличие от князя Игорь добровольно с ними связался, добровольно решил пойти против семьи. Против всей страны. Хаоситы лишь усилили его темные стороны, похоронив под постыдными пороками и жаждой власти те зачатки добра, что в нем оставались.
Игорь до сих пор восстанавливается. На него воздействовали слишком долго, слишком глубоко проникли чары морока, и чтобы избавиться от этой скверны, ему приходится проходить через очищающие обряды. Андрей присутствовал на одном из них и признался, что это нечеловеческие страдания.
— Можно было бы притушить боль, как сделали с Вяземским, — сказал тогда он. — Но император запретил. Говорит, Игорь должен пройти через все те муки, через которые из-за его предательства прошла его семья.
— А если хаоситы снова попробуют использовать цесаревича в своих целях?
— Пока морок полностью не будет снят, за Игорем будут постоянно наблюдать. Да и потом… — Андрей усмехнулся и задумчиво пробормотал: — Пленник в собственном доме…
Наказание цесаревич получил не только от императора. Многоликий ведь обещал с ним разобраться. Вот и… разобрался.
Перед отъездом из Московии я встретилась с Шарлоттой (пока находилась в столице, мы часто с ней виделись) и по секрету от нее узнала, что у ее новоиспеченного муженька, якобы из-за восстанавливающих ритуалов, появились проблемы… в одном деликатном деле.
— Что самое интересное, — хихикнула принцесса. — Эта проблема у его высочества возникает со всеми, кроме меня. Недавно мне донесли, что он пытался забыться в объятиях моей фрейлины. И что вы думаете, Софья?
— Не забылся?
Шарлотта покачала головой, после чего отправила в рот кусочек бельского шоколада.
— Не смог. Честно пытался, умаялся бедняга, но так ничего и не сумел.
Я бы с удовольствием позлорадствовала и посмеялась, но из сочувствия к Шарлотте сдержалась.
— И вас это не огорчает? — спросила тихо. — То, что он даже после свадьбы продолжает вам изменять.
— Пытается изменить, — резонно заметила принцесса, а потом мягко мне улыбнулась. — Нет, дорогая Софья, не огорчает. От этого брака я ждала не романтических чувств и пылких признаний, а сильного правителя для России. Одаренного дарами Многоликого сына.
Она с любовью коснулась своего живота, словно надеялась, а может, уже знала, что внутри нее разгорается новая искра жизни. Новая судьба.
— Ну а то, что мой муж при виде меня умирает от желания… — Шарлотта хитро улыбнулась и, поднеся к губам чашку чая, добавила: — В иные моменты у меня начинает болеть голова, и тогда Игорю приходится ждать. День, два, неделю… В его случае метод кнута и пряника работает безотказно. Когда мне доставляют неприятные о нем известия, я его наказываю: внезапной головной болью, слабостью, нежеланием с ним уединяться. Когда же он ведет себя покладисто, поощряю. Игорь хороший любовник — этого у него не отнять. И в целом я нахожу в нашем браке больше хорошего, чем плохого.
Я смотрела на принцессу и не могла скрыть своего восхищения. Столько силы, самообладания, благородства, ума, а главное, оптимизма! Не всякая женщина создана быть императрицей, но Шарлотта Ганноверская подходила на эту роль идеально.
Из нее получится хорошая правительница. А выдрессированный Игорь станет для ее будущего величества красивым дополнением.
Как интересное ожерелье или нарядная сумочка.
— Вот так, — сказала Беляна, заканчивая собирать мои волосы в простую, но элегантную прическу. — Вам нравится?
— Идеально. — Я улыбнулась девушке.
Пока сидела перед зеркалом, мне стало намного легче. Я почти успокоилась, почти совладала с дурнотой.
— Пожалуй, съем одну булочку… Только никакой рыбы!
— Как скажете, барыня. Никакой рыбы. — Убрав подальше тарелку с тем, что так раздражало мое обоняние, Беляна налила мне чаю и сказала: — Знаете, кто еще переживает? Ваш батюшка. О сегодняшнем дне он даже не мечтал, а вон как все вышло.
