— А как обстоят дела с моим чудо-решением? Надеюсь, на него ты тоже уже настроился?
Андрей нахмурился и качнул головой. Зелье, презентованное Шуйским, он отдал на проверку знакомому зельевару, хоть и не верил, что несколько капель снадобья, пусть и чудодейственного, как утверждал адъютант цесаревича, смогут решить его проблему.
Нет, это было бы слишком просто.
И может… слишком опасно.
— Зря, — хмыкнул Шуйский. — Ну ничего, время еще есть, пока не забеременела. Уверен, ты все взвесишь и примешь правильное решение.
Он еще собирался что-то добавить, но тут на хорах зазвучала музыка, и по залу растеклось протяжное пение служителей Многоликого.
Голоса смолкли, взгляды всех собравшихся обратились к высоким стрельчатым дверям, закрывавшим вход в храм. Вот они медленно отворились, и Андрей почувствовал, как у него перехватывает дыхание.
От вида красавицы в пышном подвенечном платье.
Софьи Вяземской…
Его будущей жены.
Маша Семенова
Стоило карете остановиться, как меня снова охватила паника.
Все, Маша, приехали. Быть тебе замужем. Вот прямо сейчас и быть.
Прощай моя молодая независимая жизнь.
— Дочка? — крякнул над ухом князь. — Ты побледнела…
Кажется, его сиятельству понравилась роль заботливого папочки.
А вот Татьяна никак не могла распрощаться с ролью ехидной заразы.
— Это все от счастья, ваше сиятельство, — медово заверила она князя. — От осознания, что столько именитых гостей на радость нашей Софушки пришли поглядеть.
— Тетя, вы никак в мои секретари записались? — спросила я, не сдержавшись. — Так мне не требуется, своему отцу я и сама в состоянии ответить. — Переведя взгляд на князя, добавила: — Душно в карете, дышать нечем. Предлагаю не оттягивать неизбежное и идти в церковь.
— Да, уже пора, — согласился «папенька», никак не отреагировав на мою отповедь Татьяне. Даже не одернул. Что было еще более странно. — Император лично поведет тебя к алтарю.
А я ему хотя бы раз «случайно» на ногу наступлю.
Чет исчез из кареты одновременно с Вяземским, оставив меня наедине с Татьяной.
— Послушай, деточка, — не торопилась выходить ехидная зараза, и меня, понятное дело, из кареты не выпускала. — Тебе, конечно, очень повезло, но не забывай свое место: старшим не перечь, во всем мужа слушайся… И не вздумай позорить нас — свою семью! Выкинешь что-нибудь, и я тебя…
— И вы что? Ну же, договаривайте, любезнейшая.
— Всем расскажу, как ты по ночам к любовнику бегала!
У меня брови поползли на лоб от удивления. Да что там брови! Глаза как пятирублевые монеты стали — не иначе. Значит, не показалось мне, что «тетка» по коридорам шастала!
— А вы, стало быть, свечку над нами держали? И имя любовника назвать в состоянии? Так познакомьте нас скорее: и мне, и гостям будет интересно. А уж моему жениху…
— Ты все поняла? — словно не слыша, что ей говорю, прошипела змея.
— Я-то все поняла, а вот у вас с этим делом, кажется, реальные проблемы. — Вздохнув, стала собирать в кучку юбки, чтобы явить себя миру и будущему мужу. — Давайте не будем портить друг другу настроение. Сегодня мой день, и я не желаю вас больше ни слышать, ни тем более видеть. Возвращайтесь домой.
— Что?! — взвизгнула воспитательница.
К слову, нарядилась Татьяна так, словно это она сегодня замуж собиралась. Никаких устаревших фасонов и угождения императрице. Один вырез чего стоил! Вот где срамота, которую не помешало бы прикрыть.
Уступи я уговорам и облачись в раритет, который она мне так навязывала, на ее фоне казалась бы Страшилой из страны Оз.
Из кареты мне помог выбраться слуга, и я, не мешкая, отдала кучеру приказ:
— Трогай! Скорее езжай домой, тетушке стало плохо!
Возможно, я рисковала, ведь «отец» стоял рядом и все слышал. Но, положа руку на сердце, здесь и так собрался серпентарий. Змей на празднике и без Татьяны хватит.
Сегодня мой день! Пусть жених навязанный, пусть свадьба по императорскому приказу, но…
Но это мы с Софьей выходим замуж! Моя душа и ее тело. А значит, будем веселиться и получать удовольствие. А змеи пусть сами себя кусают и захлебываются ядом.
Вскинув взгляд, восхищенно застыла, любуясь храмом. Расположенный в центре Московии, он поражал не только своим великолепием, но и размерами. Тот, в который возила меня Татьяна, по сравнению с этим казался игрушечным. Здесь тоже купола сверкали драгоценными камнями, заключая в ловушки граней яркие лучи солнца.
Мраморные ступени лестницы вели к высоким резным дверям, расписанным, будто жидким золотом, причудливыми узорами.
Восхищение смешалось с трепетом и надеждой, что все у меня сложится. Я обязательно найду обратную дорогу.
— Трогай! — Приказ «отца» вернул меня в реальность, в которой он…
Отправлял домой Татьяну.
Респект и почтение вам, папенька.
— Но ваше сиятельство! — Визг старой девы заглушил резкий хлопок закрывшейся дверцы.
Слуга не мешкал, а кучер уже дергал за поводья, увозя прочь визжащую недорезанной свиньей «тетку».
Вот и отлично. Вот и замечательно.
И все бы хорошо, если бы не заполнившие площадь перед храмом зеваки. Их назойливые взгляды откровенно напрягали.
— Спасибо, — выдохнула я, вкладывая ладонь в протянутую руку князя.
Кивнув, Вяземский повел меня к лестнице, на вершине которой, величаво выпятив грудь, стояло его императорское величество собственной сиятельной персоной. Вокруг свита, стражники, гости…
О, боже!
Поравнявшись с правителем, я опустилась в реверансе, мысленно кроя его матом.
Жаль, вслух нельзя.
— Поднимись, дитя, — мягко проговорил он и сразу же меня обсиропил: — Вы восхитительно прекрасны, Софья. Весь двор будет завидовать князю: его невеста настоящая красавица!
Да уж, обзавидуются женатому на пустышке.
Натянуто улыбнулась и чуть опустила голову, как будто смущенно. Я же невеста, мне положено краснеть и смущаться.
— Помогите княжне, — отдал приказ император, и сам шагнул к «папеньке». Тот, к слову, не спешил разгибаться.
Мгновение, и меня окружили незнакомые женщины. Опомниться не успела, как мне расправили юбку, разровняли фату, мало того, прошлись мягкой пуховкой по лицу, поправляя на лице красоту. Отступили помощницы так же внезапно, пропуская вперед мужчину. Тот склонился передо мной, протягивая резную шкатулку.
— Это наш подарок, — покровительственно улыбнувшись, сказал император. — Тиара «Звездная ночь». Мы дарим ее вам, княжна.
