Воронцов чуть слышно усмехнулся, как бы говоря, что уж на это-то, то самое, сил у него точно хватит, но настаивать на стал. Привлек меня к себе, коснулся губами моего виска, чуть слышно обронил:
— Я подожду. Столько, сколько потребуется.
— О… — только и смогла выдать в ответ, удивившись неожиданной перемене в его поведении. Чувствуя одновременно и облегчение от того, что война отменяется, и разочарование, потому что «тренировок» с мужем тоже не будет.
Последнее чувство было явно лишним, но я не могла заставить себя его не испытывать.
— А ты действительно думала, я на тебя наброшусь? — Андрей весело улыбнулся.
Весело и немного устало.
— Были такие опасения, — призналась честно, стараясь не смотреть на его губы, и провела по плечам рукой.
Заметив это, Воронцов отстранился, поднял пеньюар и сам же меня в него укутал.
— Я не животное, Софья. И ни за что не причиню тебе боль. Но у меня есть одно условие.
— Для непричинения боли?
Улыбка вернулась на губы князя, на которые я продолжала поглядывать, вопреки всем запретам и мысленным установкам.
— Я хочу проводить с тобой время. Днем, вечером… ночью.
Не поняла…
— Ты противоречишь сам себе! — воскликнула нервно, затягивая пояс на талии. — Сначала говоришь, что не будешь склонять к постели, и тут же склоняешь!
— Разве? — Взгляд хитрющий, как и улыбка.
— А чем, по-твоему, ты и я вместе будем заниматься по ночам?
— Спать?
— Просто спать? — уточнила, нахмурившись.
— Просто спать, — невинно кивнул муж и добавил: — Ты будешь просто засыпать в моих объятиях и в них же просыпаться. Ничего больше.
А вот это было о-о-очень коварно.
Стратег и манипулятор.
— Обещаю, я не сделаю ничего, чего ты мне сама не позволишь.
Ну-ну…
И что мне ответить? Он вроде как пытается наводить мосты, хоть и явно что-то замыслил. А мне как быть? Взбрыкнуть и прогнать? Но муж как-никак и по факту имеет право. На все имеет право.
Нет, продолжать злить Андрея мне точно не выгодно. Не с руки с ним конфликтовать.
А значит…
А значит, придется соглашаться и терпеть по ночам возле себя этого обольстительно улыбающегося манипулятора.
— Я люблю брыкаться во сне, князь, — предприняла слабенькую попытку избежать совместных ночевок.
Ни на что другое фантазии пока больше не хватило, но я обязательно что-нибудь выдумаю.
— Я потерплю.
— Могу сильно ударить.
— Ничего страшного.
— Может… начнем завтра? — проронила с надеждой.
— Зачем откладывать неизбежное?
С этими словами Андрей стащил через голову рубашку и взялся за штаны, яснее ясного давая понять, что, как бы я ни упиралась, сегодня со мной будут спать.
Я, конечно, отвернулась. А что мне оставалось делать? Смотреть, как он избавляется от одежды? И так уже щеки полыхают зарницами.
Вскоре шуршание одежды стихло, и я, взволнованно вздохнув, спросила:
— Ты закончил?
Я не видела его лица, но почувствовала, что он улыбается:
— Софья, можешь на меня смотреть. Поверь, я совсем не страшный. По крайней мере, раньше никто не жаловался.
Последнее явно было лишним, потому что я снова вспыхнула. Не хотела, не планировала, но рядом с этим мужчиной я сама себе напоминала сухую щепку. Достаточно крохотной искры, чтобы загорелась.
— Даже принцесса?
— При чем здесь принцесса? — послышалось в ответ недоуменное.
Развернулась, скрестив на груди руки. Но зря, наверное. Взгляд мужа тут же утонул в вырезе пеньюара.
— Она наверняка оценила твое обаяние. Да и ты, судя по разговору за ужином, остался от нее в восторге.
Даже сейчас он улыбался. И точно такая же улыбка играла на его красивых губах пару часов назад, когда рассказывал о лучшей женщине Бритии, а может, и целого мира.
— Ты ревнуешь? — Андрей внимательно посмотрел мне в глаза.
— Даже не думала!
— Ревнуешь… — глубокомысленно подытожил проницательный наш, после чего, сбросив на пол подушки с валиками, вольготно развалился на кровати.
Благо ему хватило совести остаться в кальсонах. Правда, они все отлично подчеркивали, а отсутствие рубашки на широких плечах еще больше все усугубляло: сбивало меня с боевого настроя и предательски путало мысли.
— А еще назвала меня обаятельным.
— Это была беспристрастная оценка твоей внешности. Ничего больше!
Не придумав ничего лучшего, малодушно удрала в ванную. Там торчала минут пятнадцать, если не больше, в надежде, что к тому времени, как вернусь в спальню, Воронцов уже уснет и я осторожненько пристроюсь с краю. Благо, кровать большая.
Но к моему огромнейшему разочарованию, князь не спал. Лежал, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Отблески пламени как будто подсвечивали его смуглую кожу, делая его еще привлекательнее, еще красивее. Сердце снова застучало быстрее, в груди предательски заныло, но я понимала, что убегать в ванную во второй раз не выход.
Пожелав себе удачи (а еще стойкости и благоразумия), подошла к кровати. Муж тут же сел на постели и посмотрел на меня серьезным взглядом.
— Софья, то, что ты сказала о Шарлотте…
Уже просто Шарлотте…
— Я не ревновала, — заявила категорично, пытаясь заставить перестать сердце биться так быстро.
Нереальная задача, когда он скользит по мне взглядом.
— Хорошо, допустим, не ревновала, — с оттенком иронии в голосе согласился Воронцов.
— Не допустим, а точно!
Кивнул и продолжил уже серьезно:
— Я никогда не нарушу данную в храме Многоликого клятву. Ты моя жена, моя женщина, а значит, никакой другой мне не надо. Никаких других для меня просто не существует. Верь мне.
«Моя женщина» прозвучало так… так… волнительно и жарко. Я закусила губу, а в следующее мгновение руки мужа легли мне на талию.
Сбросить их сейчас было бы смерти подобно…
— Для меня важно твое доверие. Ты мне веришь?
Я взволнованно сглотнула. Сильные ладони, ощущавшиеся сквозь тонкую ткань одежды так, словно касались обнаженной кожи, обжигали, мешали сосредоточиться, собрать в кулак силу воли.
— Верю, — проронила чуть слышно, и он, как бы ненароком огладив мне бедра, вернул руки, куда положено: к себе поближе, а от меня подальше.
— Тогда у нас точно все получится. — Андрей опустился на кровать, расслабился, прикрыл глаза.
