— Будут еще распоряжения, барин?
— Пока нет, — ответил Андрей и приступил к завтраку.
Положив на блин икры и скатав его в трубочку, я сказала:
— Так вот, хотела поговорить с тобой насчет…
— Как тебе чай?
— Хороший. — Машинально отпила и, злясь, что меня все время перебивают, выпалила: — Не надо приставлять ко мне охрану. Тем более дома. Этот твой бугай вчера весь вечер за мной таскался!
Безмятежное выражение лица мужа сменилось упрямой гримасой.
— И он продолжит за тобой таскаться. Дома. За пределами этих стен тебя будут сопровождать трое моих людей.
Вот и поговорили. Хотела избавиться от одного, а получила трех.
— Я против, — процедила сквозь зубы.
— Это не обсуждается, — категорично отрезал князь. — Пока я не выясню, кто и зачем отдал поручику приказ напасть, тебя будут охранять.
Я чуть не взвыла. Это что же получается, только я тут иду на компромиссы, а он продолжает разбрасываться приказами и ультиматумами?
Опять забывает, что брак у нас равный!
— Перестань обращаться со мной, как со своей младшей сестрой!
— Хочешь, чтобы я перестал о тебе заботиться?
— Хочу, чтобы у меня было хотя бы немного независимости и свободы!
— Я уберу стражу, когда тебе не будет грозить опасность.
Непрошибаемый.
В сердцах собиралась плеснуть в него чаем, но оказалось, что, чая в чашке уже не осталось.
Ладно…
Подскочив, рванулась к двери и с силой по ней ударила:
— А пока, будь добр, сам уберись!
Воронцов медленно поднялся.
— Софья…
Но меня уже понесло. Его слово в этом доме — закон, а мое, получается, — пустой звук. Возможно, Софью бы это и устроило. Но только не Машу Семенову.
— Вечером, князь, можете не приходить. Раз вы не слышите меня, то я не желаю видеть вас!
— Мы же договорились. — На скулах у мужа обозначились желваки.
— Как оказалось, договориться с вами невозможно. Значит, и со мной не получится.
Почернев лицом, он направился к выходу, а проходя мимо, на мгновение остановился.
— Софья, я стараюсь…
— А чтобы не оставаться одной ночью, раз уж вы так переживаете, позову вашего Кирилла. Будет охранять мой покой. Лучше он!
На какое-то мгновение показалось, что он меня схватит, но вместо этого, бросив на меня убийственный взгляд, Андрей вышел из комнаты. Дверь закрылась с оглушительным грохотом. Потянулась было к ключу, чтобы закрыть ее на замок, и чуть не закричала. По ладоням плясало, разгораясь, пламя.
Мама!
Меня затрясло. Попыталась подавить пламя, а оно, зараза такая, запылало еще ярче. Тут уж я и вовсе поддалась панике. Пусть Воронцов и убрался, но кто ему мешает вернуться и в своем излюбленном тоне, приказном и властном, не выдать еще какую-нибудь гадость? Ну то есть мудрость, конечно же. С его точки зрения. А тут я с пламенем на руках, которое даже не чешется исчезать!
— Пожалуйста, — пискнула приглушенно, пытаясь утихомирить строптивую стихию. — Миленькая, нельзя нам сейчас… Никак нельзя…
Уж не знаю, что в итоге помогло: уговоры или попытки сконцентрироваться и подавить нарастающий жар в груди, но вскоре заметила, как пламя начинает гаснуть. Лениво, неохотно, словно одолжение мне оказывает.
Выдохнув, скользнула на пол. Поговорили, называется. Он приказывает — я подчиняюсь. Огонь отношения! Мечта, блин, любой женщины…
Еще и эта девица, Тамила, со своими более чем явными намерениями в отношении Андрея. И он тоже хорош, даже не одернул, хотя не слепой и понимает, что ему чуть ли не на блюде себя предлагают?
Закономерный вопрос: а впервые ли предлагают? Судя по всему, нет, иначе бы так откровенно не строила ему глазки. Тем более при жене. Выходит, князь пользовался ее вниманием раньше?
Казалось бы, мне же лучше, если его сиятельство будет расслабляться на стороне. Вот только лучше от таких мыслей не становилось. Стоило представить Андрея с этой Тамилой, как жар приливал не только к щекам, но и к кончикам пальцев. А мне повтора файер-шоу сейчас никак не надо.
Глубоко вдохнула-выдохнула, пытаясь как-то упорядочить мысли. Вообще, чувствовала я себя немного странно. Может, об этом и говорил чертяка? Ведь неоднократно сокрушался, что я уже взрослая девица, а магия только сейчас стала проявляться. Пыталась ему объяснить, что на Земле магия не водится (может раньше и водилась, но потом как динозавры вымерла), но он лишь отмахнулся.
— Магия — это дар души, Машка, — заявил непоколебимо. — А раз душа наделена даром здесь, значит, и там была. Но допускаю, что что-то не давало ей выход. Может, ты на этой вашей Земле не одна такая. С закрытой силой. Много вас там таких, дефективных.
И что получается? Здесь моя сила раскрылась и теперь будет расти своенравным вьюнком? До возвращения Андрея я неплохо справлялась, скидывая излишки магии в тренировочном зале. А теперь за мной будут пристально наблюдать, и вот это настоящая проблема.
Для меня так трагедия века.
Ещё и эмоции, яркие, сильные, всё усложняют, подтачивая и без того расшатанный контроль. А оставаться спокойной в присутствии мужа у меня при всем желании не получалось.
И что, спрашивается, делать? Открыться князю и надеяться, что после этого он возьмет меня и отпустит? Колдунью с магией равновесия? Не смешите мои корсеты! Тогда его сиятельство уже точно возьмется за младенцепроизводство, и все мои планы рассыплются прахом.
Я не могла доверять Андрею. Его мнение в отношении меня постоянно менялось, как меняется море во время штиля и шторма: то приложит берег волной со всего маха, то погладит, нежной пеной по песку пройдется…
Я до сих пор помнила нашу встречу перед свадьбой. Ну не мог он так быстро воспылать ко мне чувствами! Тут только долг и понимание, что ему от меня не отделаться. Все же император обещал все кары небесные, если со мной что-то случится. А князь дорожит и своим родом, и своим драгоценным титулом.
— Эка тебя приложило, — появление Чета стало неожиданностью, а тот факт, что пламя снова лизнуло ладони, поводом разнервничаться.
Надоело!
— А ну брысь! — шикнула я. — Не звала тебя!
Так, Маша, начинаем сначала. Дышим, успокаиваемся, гасим пламя.
— И как ночка брачная прошла? Смотрю чаек пили? — Аджан по-хозяйски уселся за стол, зачем-то понюхал чашки, усмехнулся.
— Нашел что-то интересное? — Я поднялась с пола, удовлетворённо отметив, что языки пламени, переместившись на кончики пальцев, растаяли.
— Как сказать… — хмыкнул чертяка. — Ты на полу — то еще зрелище. Химнатсику свою делать будешь?
