– За кого ты меня принимаешь?! – занегодовал Лесник. – Я на малолеток не засматриваюсь!
– Ладно, ладно, строишь глазки вон той сосне.
– Пф, старая карга…
– Да ё-моё, тебе не угодишь! Я посмотрю, как ты себе парня будешь выбирать. Этот толстый, этот тощий, у того зубы кривые. В таком случае ты просто стоишь тут и пучишь глаза. И, как назло, мимо тебя проходит влюблённая парочка.
– Пускай себе ходят, мне не помешают.
– Да, но едва увидев у дерева глаза и рот они в ужасе убегут отсюда.
– Было бы чего пугаться. У тебя тоже есть глаза и рот, но я тебя ничуть не боюсь.
– Ар-р-р-гх, – прорычала Серафима и пнула ногой воздух. – Подумай сам, они убегут и совсем скоро здесь соберётся целая толпа зевак. Многие захотят посмотреть на диво дивное – говорящее глазастое дерево. Я не исключаю того, что найдётся хотя бы один умник, который решит тебя срубить от греха подальше. Ты этого хочешь?
– Я могу переместить своё новообретённое лицо повыше, где никто не увидит.
Глаза и рот Лесника тут же поползли вверх по стволу и вскоре скрылись где-то там, среди веток.
– Так пойдёт? – раздался сверху голос.
– Не знаю, наверное… – Серафима всё ещё не была уверена.
– Хочешь, я их буду прятать?
– А ты можешь?
– Могу.
Неожиданно на стволе Лесника, прямо на уровне лица Серафимы, появился рот и издал громогласное:
– Бу!
– Свои глупые шуточки оставь при себе, – девушка демонстративно зевнула. – Но раз ты умеешь прятать своё лицо, то будь добр это делать и не показывать его каждому встречному-поперечному. По рукам?
– По веткам.
– О, я и забыла, что у тебя рук нет. А-ха-ха-ха. Грандиозно! Великолепно! Шутка века!
– Можешь ступать с миром и не беспокоиться за меня. Надеюсь, ты будешь держать язык за зубами.
– Деваться некуда, придётся. Я зайду через пару денёчков, и мы обговорим прочие детали.
– Хорошо, а я пока буду строить глазки сосне и осине.
– Старой карге и малолетке?
– Выбирать не приходится. Я пока ель в самом соку, и грех такому красавцу пропадать. Произрастал бы я где-нибудь в берёзовой роще, другое дело.
– Ой, всё, я пошла. Иди уже скорее, я утомился комментировать эти воспоминания.
Поразительно! Час воспоминаний потянул на целую главу!
Глава 5. Тихая поступь беды
Клим сидел на уроке литературы и вполуха слушал Наталью Александровну, воодушевлённо рассказывающую о гении Уильяма Шекспира вообще и великолепности «Ромео и Джульетты» в частности. Поэзию парень не любил, но сокращённый вариант поэмы про двух влюблённых подростков, покончивших с собой, ему, пусть и нехотя, пришлось прочитать, ибо учительница литературы была женщиной непредсказуемой и легко могла прервать свой рассказ на середине и начать задавать всякие каверзные вопросы ученикам. Но даже этот сокращённый вариант Клим читал без особого удовольствия. Да и какое может быть удовольствие, если вместо «жили долго и счастливо» один отравился, а другая закололась? Клим обладал известной степенью прагматичности и поэтому считал, что Ромео и Джульетта, несмотря на всю трагичность их истории, сваляли дурака и поступили неразумно. Из любой ситуации есть несколько выходов, однако юные влюблённые выбрали самый бестолковый.
Голос Натальи Александровны шёл фоном к размышлениям парня. А думал он о Серафиме и её встрече с ненормистом, произошедшей два года назад. Глава «Тайного общества по борьбе с ненормальностью» отчего-то решила вечером позвонить Климу и рассказать ему об этом случае. Время было выбрано просто «идеально», когда вся семья Крыловых собралась в зале перед телевизором и по старой доброй традиции, заложенной много лет назад, решила устроить семейный киносеанс с непременным обсуждением просматриваемого фильма. Климу срочно пришлось удалиться в свою комнату, чтобы родня не слышала с кем он там разговаривает. Впрочем, его младшая сестра всё равно подслушала часть беседы и с радостью доложила родителям, что брат ведёт скрытный разговор с какой-то девушкой. Клим готов был удавить мелкую проказницу, но решил, что избиение женщины ниже его достоинства.
Во время исповеди Серафимы выяснилось, что та совсем не умеет складно излагать свои мысли. Она постоянно повторялась, переспрашивала у Клима, что говорила пять минут назад, и делала продолжительные паузы, во время которых громко сопела в трубку. В итоге на повествование был убит целый час, хотя любой другой более талантливый рассказчик уложился бы в пятнадцать минут. Как бы то ни было, но парень почерпнул несколько интересных подробностей не только относительно прошлого Серафимы, но и кое-какие сведения о ненормисте.
Гигантский жук из другого мира, который имел способность изменять по своей прихоти любых живых существ. Была гусеница – стала хищная бабочка. Если верить словам ненормиста, то он пытался изменить и саму Серафиму, но это по какой-то причине у него не вышло. С тех пор минуло два года, и «палочник» за этот срок мог отточить своё сверхъестественное мастерство.
Вчерашний звонок застал Клима врасплох, и он не додумался задать Серафиме хотя бы парочку вопросов. Например, такой – появлялся ли хоть ещё один ненормист с тех самых пор? Или – видели ли остальные девушки Врата? Ответ на первый вопрос имел немаловажное значение.
Пораскинув мозгами и вспомнив выходные, проведённые в штаб-квартире общества, Клим пришёл к выводу, что, скорее всего, с ненормистом девушки сталкивались. В прошлый раз, когда Серафима упомянула это существо, все они повели себя странным образом и вроде бы немножко испугались. Вряд ли невнятный рассказ главы общества мог нагнать на них такой страх. Клим судил по своему опыту – ни разу не видев ненормиста вживую и не испытав на себе способности «палочника», он не боялся его. На фотографии жук не выглядел угрожающе.
Наталья Александровна прошла мимо Клима, и тот мгновенно сменил скучающий вид на заинтересованный. Этим мастерством он овладел ещё в классе пятом. Оно очень помогало избегать дополнительных вопросов, если учителю показалось, что ты его недостаточно внимательно слушал, или же не делал этого вовсе. Им так кажется в любом случае – слушал ли ты, или нет.
Более страшным Климу казался Сундук Демонов, уничтожение которого автоматически делало то же самое с этим миром. Вот уж поистине опасная штука, не то что какой-то там ненормист! Большой жук всего-навсего превращал одни вещи (и живых существ) в другие. Иными словами – использовал какую-то магию. Вряд ли как-то иначе можно совершить подобное превращение. Вон, даже средневековые алхимики элементарно не смогли из свинца сделать золото, хотя очень старались. Начинать им следовало с малого, с серебра. Впрочем, этим целеустремлённым товарищам всё равно стоило сказать спасибо за множество удивительных открытий, которые они совершили во время своих экспериментов. Химия перед ними в неоплатном долгу.
