– Ага.
– Спокойной ночи, – мама откинула с Сашиного лба волосы и поцеловала его.
Вышли из комнаты они аккуратно, не забыв, схватить Баклажана, яростно сверкнувшего глазами в щели.
– Уфффф, – судорожно выдохнул толстый и повалился на кресло, подмяв под себя брата.
– Эй! – голос худого стал приглушённым, – слезь с меня!
– А! Что? А, прости, – толстый встал, – нет, ну ты видел? Видел, а? Чуть было не было!
Он принялся скакать по креслу и изображать как бил кота.
– Ты видел, как он меня испугался? – пищал толстый Шарик.
– Он тебя? Ха! Да ты что такое говоришь?
– Точно тебе говорю – я бы его отделал!
Сашка смотрел на спорящих братьев и не верил своим глазам. Только что, несколько секунд назад, они были белого цвета, но теперь, когда в комнате опять было темно, и только от луны проникало немного света – они снова стали серебристыми.
Решив не отвлекать своих гостей, он принялся внимательно их осматривать. Шерсть у них была очень плотной и пушистой, как у шиншиллы и шелковистой, по крайней мере, на вид. Она очень красиво переливалась от каждого движения. Глаза были большими и, странно, но в темноте они сверкали чёрным цветом. Сашка не сразу это заметил, в предыдущую ночь он не придал этому значению, но теперь….
Сашка решил на время закрыть глаза, чтобы дать им немного отдохнуть. Пока он лежал, то мог слышать, как Шарики тоненькими голосками спорят друг с другом. Их голоса были похожи на детское пение: были такими же мелодичными, даже сейчас, когда братья были разозлены.
Наконец, посчитав, что уже достаточно отдохнул, Сашка решил опять посмотреть на гостей. Но, нет, их глаза, как и прежде, сверкали необъяснимой чернотой. Это было очень странно и необычно. Какой-то шорох раздался за дверью, и спорящие сразу замолчали и в едином порыве повернули головы к двери. За ней мелькала бесшумная тень кота.
– Он нас слышит.
– Да, и чувствует.
Теперь в толстом Шарике не было и капли той смелости, что мгновение назад, когда он скакал по всему креслу, выделывая странные движения лапками, сжатыми в маленькие кулачки. Оба брата опять застыли и не сводили глаз с закрытой двери:
– Да ладно вам, дверь закрыта, Баклажану нипочём её не открыть.
– Как знать…, – тут же отозвался толстый Шарик.
Его брат повернули голову к Сашке.
– Добрый вечер, Саша. Нам ещё не довелось поздороваться сегодня.
– Да, да, да, – затряс головой толстый Шарик и, Сашка не заметил как, он уже оказался рядом с ним на кровати и тянул ему свою лапку. Или руку, он тут же вспомнил, что хотел узнать у них, кто они такие. Немного повозившись с одеялом, туго обмотанным вокруг него ответил рукопожатием и тут же спросил, не давая заговорить кому-либо из них первым:
– У меня есть вопрос.
– Слушаем, – отозвались они синхронно.
– Вы, э-э-э, – Сашка не знал, как лучше спросить, но решил, что лучше на прямую, – вы обезьянки? Ну, то есть, я имею в виду…
– Да.
– Да.
И опять они ответили синхронно и так же синхронно закивали головой.
– Хорошо, эммм, а почему вы не белые?
Теперь они смотрели на него, и, кажется, ничего не понимали.
– Я имею в виду: сейчас ведь вы серебристые, а были до этого, когда свет горел – белыми.
– Ах, ну так мы серебристые, только когда ночной свет на нас падает, а в остальное время – мы белые.
– А-а, понятно.
Как странно – он не знал, что говорить дальше – все вопросы, накопленные за день, как будто убежали из его головы.
– Мы отвлеклись! – неожиданно бодро сказал худой Шарик.
Он тихо спрыгнул на пол, Сашка обратил внимание, что толстый Шарик любит ходить на четвереньках, как обычные обезьянки, а худой на задних лапках, удерживая равновесие длинным хвостом. Запрыгнув на кровать, Шарик сел рядом с братом и начал, довольно серьёзным тоном:
– Упустим из виду момент с котом, но лучше ты его прячь, а то мы…. боимся их, понимаешь? Нас никто не может видеть, кроме тебя и животных. Но всех животных нам бояться нечего, собаки даже любят нас, а вот коты сразу начинают на нас охотиться. А твой, так вообще… какой-то не нормальный.
– Точно, – затряс головой толстый и боязливо посмотрел на дверь, где по-прежнему мелькала тень Баклажана в полоске света, – я это сразу понял! И что это у него с глазами?
– Да… он немного того, – согласился Сашка, – но вообще-то он хороший. А глаза у него…
– Ладно, – поспешил худой Шарик, – мы пришли сегодня к тебе, чтобы рассказать про наш мир и ответить на некоторые твои вопросы.
Сашка тут же вспомнил всё о чём хотел спросить и уже открыл было рот, но худой Шарик, поднял лапку вверх:
– Потом, а сейчас послушай нас, пожалуйста.
– Хорошо, – согласился Сашка, всё же немного расстроившись.
– Мы с Шариком должны тебя объяснить и научить тебя пользоваться твоим даром. Не каждый из людей, обладает им. Даже очень редкие люди и не больше одного за целое поколение, могут воплощать мечты.
Мы с братом прилетели к тебе из мира парного вашему миру, – Сашка уставился на Шарика, но промолчал, сосредоточившись на рассказе, Шарик же продолжал говорить, смотря в окно на звёзды, – каждому миру во вселенной соответствует парный мир, с которым они неразрывно связаны. Один из миров называется Настоящим, другой Парным. Ты живёшь в Настоящем мире, вы его называете Землёй, а мы в Парном и называется он Иллюзиумом.
– Иллюзиум… – Шёпотом то ли спросил, то ли повторил Сашка, но Шарик не обратил на это внимания, он продолжал свой рассказ.
– ….эти миры не могут существовать отдельно друг от друга. И таких миров огромное множество. Люди не знают о существовании Иллюзиума, а мы не рассказываем им. Но каждое поколение среди вас появляется такой человек как ты, он не обязательно должен быть ребёнком, но чем он моложе, тем сильнее становится впоследствии.
– Почему?
– Всё очень просто: ребёнок верит в чудеса, и для него нет никаких ограничений…
– Всё в мире возможно! – встрял молчащий до этого толстый Шарик.
– … а взрослый человек лишён этой веры. Он уже не считает мечты чем-то настоящим, и не относится к ним серьёзно.
– И зря!
Сашка сидел и слушал очень внимательно. Он не хотел пропустить ни единого слова.
– В нашем мире, Иллюзиуме, каждая мечта, может быть воплощена в реальный объект, а каждое желание может быть исполнено.
– Это как у меня с шоколадкой получилось?
– Да, верно.
– И вы здесь, чтобы научить меня? – нарастающий восторг захватывал Сашку.
