– Эй! – бойко крикнул он на весь зал, – что значит виновен? Что тут происходит? Ты кто?
Только вот его уже никто не слушал. Вновь подскочили полиционеры, скрутили руки и через минуту Вову бросили в камеру.
– Эй! Эй! Выпустите меня! – бросился он к решётке.
Кричал он долго, пока не почувствовал, что хрипнет. Но никто даже не подошёл к нему. Решётчатая дверь выходила в длинный, тонувший в полумраке коридор. Только несколько крыс пробежало по нему и всё. Больше никого не было.
Вова уселся на край кровати, схватился за волосы и зарычал. Не сколько от всего произошедшего, сколько от непонимания что вообще происходит. Как он за каких-то… а сколько прошло времени с тех пор, как он оказался в этом «здесь»? Ведь, он даже не знал, что находится в Кривомирье. Да и не мог знать, ведь о существовании такого мира не трубят на каждом углу.
Глава 8. Повторное слушание
Не прошло и десяти минут, как Вовка почувствовал, что у него начало сильно крутить живот. Микробы, попавшие в него прямиком с рук, развели бурную деятельность, активно приживаясь и творя шут знает что.
Вовка застонал. Всё-таки руки надо было вымыть, а не слушать этого отпетого вруна. У него же что не слово – всё враки! Только вот задним умом все мудры, а исправить уже ничего было нельзя. Приходилось терпеть да кусать губы.
Мучился несчастный Вова до самой ночи. Скрутившись калачиком, он лежал на твёрдой конке и думал лишь о том, что если бы он был дома, то мама наверняка сделала бы что-нибудь, чтоб ему не было так больно. Выскользнула слеза. И впервые, за всё время, что был здесь, он почувствовал прикосновение чего-то тёплого к груди. Испугавшись, он подумал, что это какое-то насекомое, а потому схватился рукой. Оказалось, что это был ключ.
Оттянув футболку, Вовка глянул на него. Как ни в чём не бывало, будто и не было всех этих событий, ключ от дома висел на красной верёвочке. Сжав его в кулак, Вовка, наконец, уснул.
Проснулся от того, что дверь в его камеру открыл охранник.
– Вставай! – прикрикнул он, обращаясь к Вовке как к самому настоящему преступнику.
Вытерев пот со лба, он поднялся с кровати. Охранник бросил ему завтрак, огрызок мыла и рваное полотенце. Затем закрыл решётку на замок и, посвистывая, ушёл.
Живот болеть перестал, но больше рисковать Вовка не хотел. Он взял мыло и тщательно умылся, прежде чем преступить к скудной еде, состоявшей из двух гречневых оладий и стакана тёплой воды.
Отложив пустой поднос, Вовка попытался просунуть голову через толстые прутья и осмотреться в коридоре, но у него ничего не вышло.
– Эй! Тут есть кто? – крикнул он.
Эхо разлетелось по коридору, но ответа никакого не последовало. Ничего не оставалось другого, как вновь улечься на кровать и думать о том, что делать дальше.
Сдаваться Вовка не собирался. Пускай он оказался непонятно где, непонятно как, без всех вещей – даже рюкзак отобрали, – но оставаться тут он не собирался. Он прочитал много приключенческих книг и принялся прикидывать различные планы побега.
Для начала надо было осмотреть стены. Внешне они казались сложенными из прочного камня. Как и пол. Так что подкапывать Вовка даже не стал пытаться. Окошко, находившееся прямо под потолком, было не только слишком высоко, но ещё и мало. Туда не пролез бы и Сёмка. Только небольшой лучик света и мог через него светить.
Вовка несколько раз обошёл свою клеть, внимательно всё осмотрев. Нет, отсюда сбежать было невозможно. Прутья были хоть и ржавыми, но прочными. Нечего было и думать выломать их.
Вот только если попытаться вырваться, когда охранник откроет дверь… Вовка не имел чёткого плана, но решил действовать по обстоятельствам. Разобраться по ходу пьесы.
Наступило время обеда. Тот же охранник принёс ему еду, на этот раз сунув под щель. С досады Вовка пнул поднос и остался голодным.
Так прошло два бесплотных дня. На третий, с самого утра сквозь сон Вова услышал какой-то шум. Когда тот достиг его камеры, он уже стоял на ногах.
– На выход, – грозно сказал охранник. Рядом с ним было ещё три таких же.
Надев на Вовку наручники и мешок, они вывели его из камеры, а дальше пошли куда-то по коридору. Вова пробовал запомнить сколько сделали они шагов и куда повернули, как это делали герои книг, но у него не получилось. Дело это оказалось не таким-то и простым, как описывается в книжках.
Путь оказался не долгим. Наконец, мешок с него был снят. После полумрака камеры, солнечный свет показался невыносимо ярким. Вова прищурился.
Когда глаза привыкли, он понял, что вновь оказался в зале суда. Перед ним сидел тот же самый мальчишка в парике.
– Оч-чень хорошо, – произнёс он напыщенно, – итак, второе заседание по делу справедливика объявляю открытым.
"Судья" стукнул молотком по круглой подставке красного цвета. Вовке даже показалось, что на ней была реклама того самого газированного напитка.
– Вы отсидели первичный срок, за нарушение законов Кривомирья. Теперь мы готовы рассмотреть ваше условно-досрочное освобождение. Вы признаёте свою вину?
Вова не знал о чём речь, поэтому покачал головой.
– Отвечайте суду словами!
– В чём моя вина? – спросил Вова.
"Судья" поморщился.
– Так-с, запущенный случай. Хорошо. Вы обвиняетесь в том, и отсидели положенный срок в тюрьме справедливиков из-за того, что оскорбили честь, достоинство и моральный дух всех граждан и гостей Кривомирья недостойным поведением, обратившись к…, – тут "судья" набрал воздуха в грудь, – обратившись к ПРАВДЕ!
Со всех сторон раздался ропот. Репортёры, представленные детьми всех возрастов, дружно застучали по экранам планшетов. Все они были в очках, разношёрстных джемперах или твидовых пиджаках, белых рубашках, джинсах или брюках в клеточку. Лица их были серьёзны, а все движения – деловыми. В общем, всё выглядело, как в каком-то фильме.
Вовка уже давно подметил, что дети тут всеми силами старались быть не похожими на детей и подражали всему, что где-то когда-то видели и им это понравилось.
"Судья" продолжал:
– Что, категорически запрещено, как антикривомирская деятельность. Вы согласны с обвинением?
– Вы меня судите за то, что я сказал правду? – Вовка подскочил со скамейки.
– Тише! Тише! Просим соблюдать уважение к Суду! – заколотил молотком "судья", встав на ноги, – Тишина я сказал!
Решив всё выяснить до конца, потому что возвращаться в тюрьму ему не хотелось, Вовка набрался сил, чтобы подчиниться и сел на свои руки.
"Судья" покраснел. С шумом и грохотом он уселся на кресло с высоченной спинкой и высокими башенками, и с ещё большим шумом принялся перекладывать бумаги (Вовке показалось, что они были пустыми) с места на место.
