– Кто говорил об уходе? Чтобы вернуть мои силы, нужна высшая магия, а ты единственный чемпион, у которого есть опыт обращения с ней. Если ты сможешь вернуть мою чувствительность, обещаю, я помогу тебе, в меру своих способностей, создать новое оружие, необходимое тебе для победы. А потом… – Она снова сделала шаг к нему. В отличие от банкета, Алистер больше не был пьян, но оттого, что она была так близко, у него все равно кружилась голова. И у него было такое чувство, что она это знала. – Когда мы снова будем на равных, мы сможем устроить дуэль, как настоящие соперники. Победитель будет принимать почести, проигравший умрет. Прямо как в твоих сказках о чудовищах.
Она завоевывала его расположение. Может быть потому, что заглянула в его голову и знала, как его убедить. А может быть потому, что ее умные темные глаза были достаточно убедительны.
– Просто не забывай, – сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней, – что в этих сказках чудовища всегда побеждают.
22. Изобель Макаслан
Я верю в легенды о том, что магия приходит со звезд не только из-за того, как она выглядит. Но и из-за того, как она отвергает землю. Единственный способ захватить ее – заключить в стеклянную склянку или хрустальный камень. Даже магия обладает разумом.
«Традиция трагедии»
Алистер отказался отвечать на вопросы о высшей магии до тех пор, пока не создаст новые защитные заклинания на случай нападения на Пещеру. И вот, когда на смену ночи – первой ночи в логове Алистера Лоу – пришло утро, Изобель показала ему, как избавиться от содержимого магического камня, не причинив себе вреда.
– Если заклинание испорчено, нельзя просто вытащить магию из камня, – сказала Изобель. – Их нужно закопать. Это полностью обнулит рецепт.
Точно так же сырая магия рассеивалась в воздухе, когда тело опускали в могилу на похоронах.
Два часа молодые люди провели, сидя на неудобном полу в противоположных концах Пещеры. Алистер, сгорбившись, выкапывал ямы ручкой расчески Изобель и складывал туда магические камни с испорченными заклинаниями и проклятьями. Изобель знала, что будет дальше, хоть и не могла этого видеть: земля словно отторгнет обычную магию, и ее блестящие частицы поднимутся в воздух. Наверное, это сработало, так как Алистер, отмахиваясь от невидимых для нее частиц магии, с сердитым ворчанием заключал их в пустые склянки.
Изобель не могла видеть не только обычную магию. Даже Достопримечательность для нее не изменилась и выглядела точно так же, как до того, как упала Кровавая завеса. Мебель была прогнившей и ветхой, все вокруг было покрыто толстым слоем пыли. Но, зная вкусы Алистера, Изобель подозревала, что истинная версия Пещеры ничем не отличалась от того, что видит она.
Пока Алистер работал, Изобель зачитывала вслух строки из страницы гримуара Рида МакТавиша.
– «Объятия жнеца – древнее проклятие, прославленное историями, которые со временем исказили его истинную природу…»
– Ты вообще когда-нибудь создавала проклятье? – прервал ее Алистер. Он поднялся на ноги и встал над кроватью, стирая грязь с вновь наполненных магических колец с заклинаниями и проклятьями и раскидывая их по разным кучам. Судя по всему, он был просто гиперпрактичен, и Изобель сочла бы его аккуратным человеком, но куда бы он ни направлялся, после него везде оставался беспорядок. Он съел два ее протеиновых батончика и бросил обертки на стол. Блейзер, в котором он был на банкете, валялся на полу, от него все еще исходил запах спиртного.
– Конечно, создавала, – огрызнулась она. – Хоть это и не специальность моей матери. Я опытный заклинатель. И мои знания выходят далеко за рамки школьной программы.
Кроме того, Изобель слышала историю о неудачном проклятии, которое Алистер наложил на того заклинателя. Так что она не была склонна принимать советы по созданию проклятий от него.
– Я не претендую на роль эксперта. – Алистер положил свой рюкзак на стул у стола и подошел к ней. Он выхватил бумагу у нее из рук. – Я не силен в… – он неопределенно повел рукой в сторону рецепта.
– Указаниях?
– Да. Но меня обучали лучшие из лучших. Уверен, ты знаешь, какая репутация у моей бабушки.
– О да.
Проклятья Марианны Лоу, созданные с помощью высшей магии, снились людям в ночных кошмарах. Ей в спину дышало правительство, но все равно даже вероятности разгневать ее было достаточно, чтобы все заклинатели в городе преподнесли семейству Лоу драгоценные дары.
Хотя после того, что Алистер сделал с Байардом Этуотером, Изобель не была уверена, что это правда. Она вздрогнула и постаралась не слишком задумываться о том, с кем заключила эту сделку.
– Она говорит, что проклятья – не естественное состояние магии. Силе нужно придавать форму проклятья, а она изо всех сил будет сопротивляться. Так что нужно действительно хотеть создать проклятье. Особенно это касается смертельных проклятий. Если управлять магией недостаточно твердой рукой, проклятье не сработает – а, может, будет и еще что похуже. – Он обратил на Изобель пристальный взгляд.
Девушка едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Хотеть создать проклятье было бессмысленно. Такая мысль могла бы прийти в голову злодею. Создание чар было нейтральным искусством.
Но она не могла ему это сказать. В логове самого печально известного чемпиона турнира она была совершенно беспомощна – и жива она была только благодаря его перепадам настроения. Чтобы выжить, ей нужно прикусить язычок, сдержать рвущиеся наружу оскорбления и растянуть губы в очаровательной улыбке.
– Может быть, тогда ты мне поможешь? – спросила она, как будто это она предложила ему взять у нее страницу, а не он вырвал ее у нее из рук.
Он фыркнул.
– Я не могу научить тебя быть злой.
Он говорил серьезно, но при его словах Изобель не смогла сдержать смеха. Эта фраза была очень двусмысленной, и Изобель вспомнила, как Алистер смотрел на нее в тот вечер, когда они столкнулись в пабе, а она заглянула в его мысли. А сейчас он стоит тут в этом своем свитере, словно они сидят в библиотеке, а не участвуют в кровавом турнире. В мерцающем свете свечей черты его лица казались резкими. Он был очень привлекательным.
Она тут же отбросила эту мысль. Если бы Алистер знал какие-нибудь телепатические заклинания, то сейчас он мог читать ее как открытую книгу. Это была навязчивая мысль – не более того.
– Думаю, моя ошибка связана с жертвоприношением, – быстро сказала она. – Я не дала проклятью достаточно крови.
Это была единственная часть рецепта с неясными инструкциями. Наверняка дело было в этом.
– Ты использовала свою кровь? – спросил он.
– Да.
– Может, проблема в этом.
– Надо было брать кровь животного?
Это было бессмысленно и жестоко.
– Я этого не говорил.
