Он пошевелился, затем сонно пробормотал:
– Ты когда-нибудь слышала о ночных волоках?
– Нет.
– Их притягивают места, в которых царит полная темнота, потому что их тела сделаны из тени. – Изобель заметила, что вокруг них царит полная темнота, и глубже забралась под одеяло. – Они видят в темноте не лучше, чем ты, но их глаза выжигает луч даже самого слабого света. Вот что они ищут – глаза. Новые, которые не горят при дневном свете, которые они могут вырвать и использовать вместо своих собственных. Чтобы они, наконец, могли пировать на улице.
Страх Изобель отступил, ее настоящие страхи сменились притворными. Когда она все-таки заснула, ей не снилась смерть Бриони. Ей не снилось, как она целует Алистера или насылает на него проклятья. Ей снились страхи, которые на этот раз казались преодолимыми.
27. Гэвин Грив
Одно из самых ранних моих воспоминаний связано со ставками. Члены моей семьи ставили на то, что первым в турнире погибнет наш собственный чемпион. И они были правы.
«Традиция трагедии»
Раны, которые Гэвин получил в Монастыре, зажили только спустя неделю. Его тело больше не ощущалось как его собственное, не вело себя так, как он привык. Он спрятал все свои кольца с заклинаниями в ящик комода и проспал несколько дней подряд, в лихорадке заливая потом свои футболки, пока не понял, что становится параноиком.
Более-менее оправившись, он покинул безопасные стены Замка и пошел по вересковым пустошам. Чтобы добраться до места назначения без заклинания Перемещения, ему потребуется целая вечность, но он не станет тратить больше магии, чем необходимо. По крайней мере, до тех пор, пока он не найдет какой-нибудь способ не допустить, чтобы его кольца автоматически высасывали его жизненную силу.
В сторону Ильверната смысла идти не было. Ни один чемпион не сможет войти в город во время турнира. В центре Кровавой завесы, на Колонне чемпионов, был глаз, который отделял их от города – и отделял город от них. Несколько месяцев, пока проходил турнир, никто не мог выйти из города или войти в него. Семейство-победитель пользовалось этим, чтобы стирать турниры из памяти горожан, когда они заканчивались.
Но после того, как Гэвин использовал Скрытый с глаз, чтобы пройти защитные заклинания Монастыря, он понял, что его новая сила не подчиняется обычным правилам магии. Так что, возможно, это было правило, которое он тоже мог нарушить.
Прошло немного времени, прежде чем показался барьер, разделяющий территории турнира и остальную часть Ильверната. Полупрозрачный барьер, пульсирующий красным светом высшей магии, – внутренняя Кровавая завеса. Вблизи она была почти красива: мерцающие крапинки парили в воздухе словно мерцающая масляная краска.
Гэвин использовал заклинание Скрытый с глаз, и его тело исчезло из поля зрения, как тогда у Монастыря. Мгновение спустя его руку снова пронзило болью: заклинание снова заполнилось.
Чувствуя себя глупо, Гэвин протянул руку к Кровавой завесе. Но когда его пальцы коснулись высшей магии, он обнаружил, что она странно осязаема, как глина. Он на пробу обхватил ее рукой, и высшая магия позволила ему схватить его, позволила оттащить в сторону.
Впервые за неделю он снова почувствовал себя сильным.
Он тянул барьер, пока он не порвался, а затем – аккуратно, не всем телом сразу – перелез через него. Молодой человек неуклюже поднялся на ноги с другой стороны барьера и пошел по городу. Едва он успел оглядеть улицы, которые, как он думал, он никогда больше не увидит, как в поле его зрения показалась группа людей, собравшихся у края барьера. Вспышка фотоаппарата подтвердила его подозрения – это были журналисты.
Гэвина охватила паника, но благодаря заклинанию журналисты смотрели сквозь него. Они продолжали таращиться, не подозревая, что чемпион стоит всего в полудюжине метров от них.
– Я веду репортаж из печально известного Ильверната, – сказал, глядя в объектив камеры, один из журналистов. – Знаю, что наши зрители с нетерпением ждут новых новостей, но до сих пор новой информации о турнире не появлялось. Цвет Кровавой завесы остается неизменным, а если верить нашему корреспонденту, дежурящему у Колонны чемпионов, ни одно из имен Кровавой семерки еще не вычеркнуто.
«Шакалы».
Гэвин прекратил вслушиваться и посмотрел на отверстие, проделанное им в барьере. Он взял рваные края прохода и поддернул их, закрывая его. Нельзя рисковать и оставлять его открытым: через него могут пройти журналисты. Ему меньше всего хотелось, чтобы они попали на территорию турнира.
Все это просто невозможно. Но если Гэвин мог нарушить основные правила турнира, что же он может сделать еще? Он глубоко вздохнул и решительно направился в Ильвернат. На фоне алого неба виднелись силуэты зданий. Был уже вечер, и большинство жителей города уже разошлись по домам или гостиничным номерам. По дороге он встретил пару человек, но благодаря заклинанию они его не увидели. Хотя он всегда будет нервничать при виде приближающихся к нему людей.
Молодой человек петлял по мощеным улицам, пока не нашел «Магазин проклинателя МакТавиша». Хотя магазин был закрыт, Гэвин заглянул в окно и увидел, что Рив был там. Он сосредоточенно склонился над магической доской.
Гэвин снял действие заклинания и постучал в дверь.
Рид поднял глаза и встретился взглядом с Гэвином, но при виде него на лице проклинателя не появилось должного потрясения. Это раздражало.
– Грив, – промурлыкал Рид, впуская его.
Гэвин нахмурился.
– Нам нужно поговорить.
– Судя по тому, что ты смог пройти в город, татуировка работает.
– Значит, ты знал. И что я могу еще? – Его голос стал резким от сдерживаемого раздражения. – Я не могу контролировать мою магию. Из-за этого я могу погибнуть.
– Ты просил меня помочь тебе, – со слегка скучающим видом сказал Рид. – Я тебе помог. Мы оба были там.
– Ты не говорил, что это будет работать вот так, – рявкнул Гэвин, закатывая рукав. Вся его рука пульсировала болезненным фиолетово-зеленым светом. Магия текла по его венам от запястья к плечу, мышцы и сухожилия вздулись, а нижняя половина песочных часов была заполнена примерно на четверть. Исцеление проклятий, наложенных на него Элионор Пэйн, стоило ему больше магии – больше жизни, – чем ему бы хотелось.
Рид на мгновение замер, пристально изучая руку Гэвина.
– Я превратил твое тело в сосуд, способный выкачивать мощную сырую магию. Ты думал, что сможешь пользоваться ей легко и просто? Это проклятье не просто так запрещено.
– Это меня не волнует, – резко сказал Гэвин. – Ты сказал, что моя магия жизни будет автоматически пополнять мои заклинания, но не упомянул, что я не смогу это остановить. Я не могу использовать больше нескольких заклинаний зараз без угрозы потерять сознание.
– А я все думал, проявится этот эффект или нет. Думаю, как только ты начинаешь использовать для подпитки заклинаний свою собственную жизненную силу, это трудно остановить.
