Несмотря на то, что Изобель и сама бессчетное количество раз создавала чары, она была так заворожена его работой, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он обращается к ней.
– Вы сказали, что я могу посмотреть, – сказала она.
– Ты пришла сюда не для того, чтобы смотреть.
Как она и боялась, надеяться на союз с Ридом было слишком оптимистично.
Тем не менее она не собиралась так легко сдаваться, особенно после того, как папа с такой уверенностью заявил об этом в интервью для вечерних новостей. Изобель оглядела комнату в поисках какой-нибудь другой темы для разговора. Ее взгляд упал на книгу в мягкой обложке в углу его полки, корешок потертый от чрезмерного использования.
– «Традиция трагедии», – прочитала она, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро. На самом деле эти слова оставляли после себя неприятное послевкусие. – Не так уж часто можно увидеть ее у жителей Ильверната.
– Ее написал житель Ильверната, – заметил Рид.
– Ее написал Грив, – поправила она. Едва ли это считается: семейство Грив было объектом насмешек.
– Ты не одобряешь, что они выставили грязное белье Ильверната напоказ?
Изобель знала, что ей следует быть вежливой, но когда речь заходила об этой книге, ей было трудно держать свое мнение при себе.
– Это неуважение. И как раз в тот момент, когда шумиха улеглась, наступила Кровавая луна. И теперь в городе полно орущих на нас протестующих, нас беспокоят журналисты, на нас глазеют охотники за проклятьями…
– Кто бы говорил. Я видел, какое шоу ты устроила для того журналиста.
Изобель попыталась не вздрогнуть от стыда.
– Но это не значит, что я это одобряю.
– Каждые двадцать лет мы отправляем семерых подростков на бойню и награждаем того, чьи руки оказываются сильнее всего запятнаны в крови, – решительно сказал Рид, все еще не сводя глаз со своей работы. – Лучше бы ты беспокоилась из-за нашего отвратительного поведения.
Изобель никак не ожидала, что представитель самой уважаемой семьи проклинателей города будет критиковать турнир. МакТавиши зарабатывали на жизнь тем, что причиняли вред другим, и раздвигали границы строгого законодательства своей страны о создании проклятий. Они были в числе тех немногих – помимо членов семейств, принимающих участие в турнире, – кто знал о турнире до выхода этой книги. Возможно, для них это и было бизнесом – но также оставалось и традицией. Тем, чем стоило гордиться.
По крайней мере, так папа сказал ей прошлой зимой, когда семья решила, что чемпионкой станет она.
«Что значит – не хочешь? – ругался он, не обращая внимания на ее слезы. – Это твой долг, Изобель. Ну и что с того, что журналисты узнали об этом немного раньше? Наконец-то наше семейство будет представлять чемпиона, которым мы сможем гордиться».
– Тогда зачем вы делаете для меня это проклятье? – спросила Изобель у Рида, отгоняя неприятные воспоминания. – Вы же знаете, что я планирую использовать его на турнире.
– Я никогда не говорил, что сам не буду проявлять неуважение.
Этот ответ встревожил Изобель, но прежде чем она начала снова давить на него, он добавил:
– Ты – не первый чемпион, который пришел ко мне. Я уже встречался с Карбри Дэрроу и Элионор Пэйн. Семейство Карбри знает о прошлых турнирах больше, чем кто-либо другой. Элионор отложила поступление в университет, чтобы стать чемпионкой. А тот, кто станет чемпионом Торбернов, победит множество соперников еще до начала турнира. И все же, в газетах чаще всего пишут о тебе. С чего это?
С того, что с тех пор, как пресса прицепилась к Изобель, ее семья начала продавать истории о ней. Фотографии, на которых она применяет сложные заклинания. Табели успеваемости – даже с начальной школы. Даже цитаты ее отца, который рассуждал о том, каково это – воспитывать одаренного ребенка.
– Потому что я способная, – ответила Изобель.
– Все известные на данный момент чемпионы могут сказать то же самое.
– Я лучшая ученица класса. Я создаю и применяю заклинания лучше, чем кто-либо из них.
Рид ничего не ответил.
Изобель изо всех сил пыталась придумать другую тему для разговора, найти еще какую-нибудь причину, чтобы задержаться в комнате. На противоположном конце стола лежал пожелтевший от времени гримуар. Из любопытства Изобель открыла его – и наткнулась на рецепт смертельного проклятья под названием Объятья жнеца. Она никогда прежде о нем не слышала. Девушка провела пальцами по выцветшим инструкциям и прищурилась, пытаясь разобрать написанное.
В тексте утверждалось, что проклятие убивало свою жертву постепенно… и окончательно. Эти чары относились к самому высшему классу заклинаний и проклятий – десятому. У Изобель уже было бесчисленное количество смертельных проклятий среднего класса, которые ее семья купила, пытаясь подготовить ее к участию в турнире, но от них можно было с легкостью защититься с помощью щитовых чар. Мощные проклятия было трудно достать, даже за большие деньги.
– Медальон с магическим камнем. Как старомодно, – прокомментировал Рид. – Где ты его взяла?
– Мама подарила.
Его передавали по другой линии ее семьи, большая часть членов которой жила в больших городах на юге. Иногда Изобель забывала, что за пределами Ильверната существует волшебный мир с собственными сказками.
– Как-то слишком элегантно для Макасланов, не находишь? – Заклинатель повернулся к Изобель и посмотрел ей в глаза. Рука Изобель замерла над страницей с Объятьями жнеца, но в комнате царил такой беспорядок, что Рид, кажется, не заметил, что она рылась в его вещах.
– Скажи-ка, принцесса, – усмехнулся он. Услышав прозвище, Изобель напряглась. В отличие от детей из других семейств, принимающих участие в турнире, – более уважаемых, чем ее собственное, – она росла вовсе не в сказочной атмосфере. – Ты действительно думаешь, что если победишь, твоя семья будет распоряжаться высшей магией лучше Лоу?
«В следующий раз, когда Блэры или Торберны назовут нас пиявками, – прохрипел ее отец, – они пожалеют. Настала наша очередь ощутить вкус истинной силы».
– Кто угодно будет лучше Лоу, – уклончиво ответила Изобель.
Рид глухо засмеялся.
– Но разве ты пришла сюда не для того, чтобы попросить меня выбрать тебя?
– Так и есть. Но вы этого не сделаете.
– Что ж, вы, Макасланы, по крайней мере, не перегоняете из пустого в порожнее. Этого у вас не отнять.
Изобель уже была готова к отказу, но это все равно было больно. Рид принял решение задолго до того, как она переступила порог его магазина.
– Если вы выберете не меня, то кого? – спросила она.
Рид уже снова согнулся над магической доской. Ее вопрос ему явно очень не понравился.
– Семь прогнивших семейств в ничтожном городе сражаются за право обладания самой могущественной магией, которая осталась в мире. Почему кто-то из вас ее заслуживает?
