Что касается управления войсками и взаимодействия, то наступательные бои показали, что командиры и штабы всех уровней удовлетворительно справились с планированием боя, организацией взаимодействия в начале боя, материальным и боевым снабжением. В период с начала артподготовки и до выхода к шоссе Псков-Остров управление войсками и взаимодействие на всех уровнях осуществлялось без затруднений. В последующие дни были выявлено несколько недостатков в управления войсками и во взаимодействии:
а) В управлении дивизия – штакор характерно было рассовывание офицеров штаба по различным заданиям, в результате чего штабы сводились до положения регистраторов фактов и органов запоздалой информации. Вследствие неправильной организации работы штабов терялось управление войсками, а это вызывало запоздалое реагирование на изменившуюся обстановку (123 ск 13–15.4);
б) Слабым местом в управлении боем оказалась подготовка НП сп и сд при продвижении боевых порядков вперед. НП, по существу, не оборудовались, а подчас обозначались командиром, находившимся в данном месте /224 сд/, а из этого следовало, что командир за полем боем не наблюдал и не мог своевременно влиять на исход боя. Имелись случаи замедленного реагирования на поведение противника со стороны командиров и штабов, так, например, командиру 18 сд 2.4.44 г. из радиоперехвата было известно, что противник готовит налет бомбардировочной авиации и танковую атаку на КОРОВЬЕ СЕЛО, но благодаря медленному реагированию штаба части получили предупреждения с опозданием;
в) Ввод в бой резервов запаздывал, иногда проходил без достаточных мер маскировки, целыми подразделениями на виду противника, в силу чего части несли потери от арт. – мин. огня противника на подходе, так, например, резерв командира 53 гв. сд при вводе его в бой подвергся сильному огневому воздействию, понеся до 30 % потерь;
г) Взаимодействие пехоты с артиллерией, отработанное перед прорывом на местности общевойсковыми и артиллерийскими командирами, в первый день носило конкретный характер. Установившаяся практика совместного пребывания во всех звеньях на НП пехотных и артиллерийских командиров ходом боя целиком себя оправдала. Однако артиллеристы не всегда своевременно удовлетворяют заявки пехоты (например, на правом фланге 46 сд две пушки противника с открытых ОП в течение 30 минут, безнаказанно со стороны нашей артиллерии, наносили ущерб нашей пехоте). При смене боевых порядков артиллеристы много времени тратят на раскачку по отыскиванию новых целей. До сих пор еще не изжита вредная пауза между концом артподготовки и началом атаки пехоты, которая не во всех частях прижималась к линии своих разрывов не дальше 200 м (3, л.44).
Выводы по наступлению 14–15 апреля
В ходе этого наступления, помимо вышеуказанных причин, таких как работа артиллерии по площадям, ее неспособность подавить огневую систему врага; медленный бросок пехоты и не ведение огня с хода, слабое управление боем офицерами, недостаточное информирование вышестоящих штабов о ходе боя и т. д., были и иные (10, л. 2).
На боевые действия в наступлении 14–15 апреля сильно повлияла погода. Отчет 311-й сд сообщает: «Выход на исходное положение производился в очень сжатый период времени, при наличии совершенно непроезжих дорог и сильного обстрела противника, даже глубинных районов. В результате чего большая часть артиллерии дивизии или отстала, или встала на невыгодные позиции, достаточного количества боеприпасов подвезено не было. Боеприпасы в период операции доставлялись только вьючно. Обоз отстал». Войска не смогли занять исходные позиции к намеченному сроку наступления – 13 апреля.
Весенняя распутица оказывала влияние и на действия танков, отчет 311-й сд указывает: «Наши танки очень слабо маневрировали по размякшей местности». Кроме того, пехотинцы подметили, что советские танки «были слабы в борьбе с фердинандами и поэтому не давали должного результата».
Отчет 268-й сд также отмечает влияние распутицы на действия танков: «…большая часть самоходных орудий застряла в грязи и до переднего края противника не дошла». Это касалось также пехоты, которой «грязь и весенняя распутица не давали… сделать быстрый бросок вперед и выйти из зоны заградительного огня противника» (8, л. 206).
Ворвавшиеся на передний край подразделения не расширяли фронт прорыва, стремительно прорываясь в глубину, в результате чего попадали под огонь с фланга.
Построение боевого порядка дивизий 110-го ск было такое же, как в предыдущем наступлении: в первом эшелоне штурмовой батальон, за ним линейные. В первом эшелоне два полка, а третий во втором эшелоне.
В этот раз штурмовым батальонам не удалось прорвать оборону врага. Противник разгадал тактику построения боевых порядков штурмового и линейного батальонов в два эшелона и построил свой огонь методом отсечного огня по линейным батальонам, не допуская их движения за штурмовыми батальонам (5, л. 25).
Отчет 268-й сд отмечал, что построение боевых порядков полков в два эшелона приводило к тому, что подразделения несли большие потери личного состава, а свою огневую мощь полностью использовать не могли (8, л. 206).
Вместе с тем, дивизии 7-го ск вели наступление 5 батальонами в линию, имея один в резерве. Это позволило частям 229-й сд занять Вадрино. Однако, как отмечает отчет дивизии: «Боевой порядок дивизии: 5 батальонов в линию и лишь один в резерве – при прорыве укрепленной оборонительной полосы противника не давал командованию дивизии возможности развить необходимыми силами успех. Резерв должен был быть значительно больше» (7, л. 5).
Командир 86-й сд полковник Демидов Сергей Петрович.
Отмечалось, что артиллерийские группы нерешительно вели бой с вкопанными танками и самоходными орудиями. Было бы желательным усилить орудиями тяжелого калибра за счет уменьшения легкого калибра, так как выделенное в группу одно 122-мм орудие недостаточно обеспечивает возможность борьбы с бронеточками врага (5, л. 25).
Следует отметить, что 123-й ск вел наступление силами 86-й, 239-й и 265-й дивизий, понесших значительные потери в предыдущих боях и находившихся во втором эшелоне. Войдя 11 апреля в состав корпуса дивизии, в течение 11–12 апреля они были спешно пополнены. Так, 86-я сд получила 510 человек, 239-я и 265-я дивизии соответственно 950 и 471 человека. Для сколачивания подразделений и даже настоящего знакомства с личным составом офицерский состав времени не имел. Были примеры, когда офицеры принимали командование подразделениями уже на исходном рубеже (6, л. 226).
Дивизии, которые в этой операции были впервые введены в бой, имели свои проблемы с подготовкой личного состава. «Описание боевых действий 229 сд с 14–15 апреля 1944 г.» сообщает: «Пехота, срок обучения которой был весьма мал (10 дней), даже во время этой краткой учебы была нацеливаема не на прорыв оборонительной полосы, который ей пришлось совершать, а на преодоление водных преград и развитие прорыва тактической глубины прорыва» (7, л. 5). Отчет 268-й сд также отмечает, что «дивизия не имела достаточного времени для подготовки, которая носила характер не развития успеха и преследования противника, а операции по прорыву сильно укрепленной оборонительной полосы пр-ка» (8, л. 206).
