Утром 421-й полк занял с. Плехов, в то время как три полка соединения генерала Х. фон Теттау нанесли концентрический удар по советской обороне в районе с. Оржица. Справа наступал 32-й полк, в центре – 102-й, а слева – 31-й, нанося одновременный удар с юга и запада. Вскоре штурмовые группы ворвались на окраины и захватили первые дома в населенном пункте. Красноармейцы, несмотря ни на что, оказывали стойкое сопротивление, и каждый метр продвижения стоил противнику больших усилий и значительных жертв. Чтобы уничтожить одну из окруженных групп, пришлось применить огнеметы 5-й роты 102-го полка.
Однако к вечеру село оказалось в немецких руках. Остатки оборонявшейся группировки уже в сумерках предприняли последнюю отчаянную попытку вырваться из кольца и бросились через мост в северной части села на позиции 16-й танковой дивизии. Атаку немцы отбили. Количество пленных, захваченных в районе с. Оржица, исчислялось тысячами, один только 421-й полк доложил о пленении почти 10 000 бойцов и командиров. Приказом командира XI корпуса генерала Коха был сформирован сборный пункт военнопленных в с. Крестителево.
Окончание боев за с. Оржица запомнилось командиру 24-й пехотной дивизии генералу Х. фон Теттау в следующих красках. «Густые столбы дыма вздымались над огромными пожарами… Наносивший удар на главном направлении 31-й полк пробился к дамбе с мостом по эту сторону деревни и протянул там руку танкистам-камрадам, когда уже ночь опустилась на ужасающую картину разгрома. Она превосходила самые фантастические представления об аде: хаос автомашин и гужевых пово-зок, орудий и лошадей, раненых и убитых, и все это посреди моря огня и дыма, в котором вплоть до самой ночь шли бои за каждый дом. Толпами выскакивали чуть не умирающие с голоду советские солдаты из домов, окопов и укрытий и покорно отправлялись в тыл. Их сбор, охрана и снабжение стали настоящей головной болью для сильно потрепанных частей и ответственных работников штабов»
[88].
Ночью на участке обороны 327-го полка немецкой 329-й дивизии вновь разгорелись бои. Окруженные части 26-й армии все еще надеялись на удачу и предпринимали последние отчаянные попытки вырваться из кольца. Для их отражения пришлось бросить на передовую всех солдат, включая саперов, связистов и писарей. Даже штаб 327-го полка в критические моменты вступал в бой. При отражении одной из атак погиб командир 2-го батальона, служебный автомобиль командира 327-го полка был расстрелян и сожжен.
Только к 9.00 бой прекратился, и в 10.00 немецкие батальоны смогли возобновить наступление. После короткого боя солдаты 444-го полка заняли с. Круподеренцы, а солдаты 327-го, продвинувшись всего на несколько сот метров, вновь попали под контратаку. Она началась с мощной артиллерийской подготовки, которая заставила немцев залечь прямо в поле. Как только обстрел прекратился, батальоны 327-го полка оказались атакованы с трех направлений.
Требовалось немедленно оказать им поддержку, в том числе артиллерией. В самый ответственный момент по какому-то недоразумению, видимо, из-за неверно отданного донесения, в штабе XI корпуса решили, что советские орудия ведут обстрел 327-го полка с огневых позиций у с. Круподеренцы и именно оттуда следуют контратаки красноармейцев. Однако по имевшимся в штабе данным, подтвержденным армейским командованием, в селе находились немецкие войска. На повторный запрос командир 327-го полка вновь ответил, что его солдаты находятся под обстрелом и отражают атаки со стороны с. Круподеренцы. Командиры штаба XI корпуса вновь пришли к выводу, что в селе советские войска. Следовательно, требуется нанести по ним огневой удар.
Тут в штаб поступил доклад от наблюдательного поста 293-й дивизии о том, что он разместился в церкви с. Круподеренцы. В головах немецких штабистов все перемешалось: по всему выходило, что в селе одновременно находятся и советские, и немецкие войска. Но почему они не ведут бой друг с другом и как в таких условиях красноармейцы умудряются атаковать 327-й полк? На эти вопросы не было ответов, и командир XI корпуса приказал отложить артиллерийский обстрел с. Круподеренцы, чтобы не задеть своих. Однако орудия уже успели сделать два залпа, правда, никого не задев.
Чтобы разобраться в ситуации, пришлось еще раз запрашивать командование 444-го и 327-го полков, а также штаб 293-й дивизии о местоположении частей. Выяснилось, что действительно с. Круподеренцы занято немецкими войсками и никаких красноармейцев там нет, а 327-й полк находится под с. Денисовка. Виноватым оказался его командир, который по какой-то причине решил, что перед ним находится с. Круподеренцы.
Как только положение прояснилось, солдаты 329-й дивизии смогли возобновить наступление. От взятия с. Денисовка отказались, предоставив его 125-й дивизии. Батальоны 327-го полка отвели влево и поставили их северо-западнее напротив с. Савинцы. На этом участие 239-й дивизии в уничтожении Оржицкого котла в основном завершилось. Теперь ее основной задачей являлась зачистка, сбор и классификация трофеев. Для ее проведения соединению придали 477-й полк из состава 257-й дивизии.
Корпусное командование напоследок удивило непонятно для чего необходимым отчетом. Оно потребовало рассчитать количество дней с даты форсирования р. Буг, проведенных на маршах и в боях, и количество пройденных километров. Получилось, что из 36 дней солдаты 239-й дивизии 33 дня провели на марше или в бою, преодолев за это время 500 км.
Возможно, форма отчета была спровоцирована приказом штаба 1-й танковой группы, поступившим вечером 22 сентября. Он предписывал войскам XI корпуса силами одной дивизии принять на себя зону ответственности 16-й моторизованной дивизии XXXXVIII корпуса у г. Лубны, войска которой теперь выводились из боя. Одним из обоснований для такого решения стало утверждение, что танковые и моторизованные части после прорыва советской обороны 12 сентября прошли с боями почти 500 км, не имея ни дня для отдыха. Вполне вероятно, что генерал Кох, отдавая свой кому-то показавшийся странным приказ, рассчитывал показать вышестоящему командованию, что его солдаты устали ничуть не меньше, если даже не больше. В результате последующих переговоров между корпусными командирами удалось внести изменения в первоначальный вариант приказа. Требуемую дивизию разрешалось направить к г. Лубны не 23, а 24 сентября.
Приказ 2-й танковой группы одновременно подчеркивал, что уничтожение Оржицкого котла еще не завершено. В ближайшие сутки требовалось закончить уничтожение и пленение окруженной советской группировки и провести зачистку поля боя.
К ночи штаб XI корпуса подвел итоги дня, которые показались впечатляющими. Фронт окружения сузился до минимума, все попытки советских войск вырваться из него были пресечены. Оставшиеся в котле части понесли большие потери в людях и вооружении, и их можно считать разгромленными. Количество пленных, собранных в с. Крестителево, достигло 40 тысяч человек. Еще 10 тысяч находились в колоннах на марше. Количество трофеев пока не подсчитано, но представляет собой весьма внушительную цифру
[89].
