— Вот хрень… — вырвалось у Ильи. — Ольга не знает, да?
— Я ей не сказал. Я узнал об этом после свадьбы. Если бы раньше — возможно, я бы не женился на ней, чтобы не связывать по рукам и ногам. Но я был уверен, что со мной всё в порядке. Я думал, мы заведём парочку детей и будем жить счастливо. Мне было тридцать лет, когда я встретил Ольгу, я абсолютно созрел для семейных отношений.
Илья надолго замолчал, потом сказал:
— Тебе всё равно придётся признаться. Ты не можешь обманывать её вечно. Она страдает.
— Ты думаешь, я не вижу?! — разозлился Макс. — Но какие у меня варианты? Признаться, что я бесплоден, и сделать её несчастной? Это больно, Илья, очень больно! Я люблю её. Ты знаешь, что такое любить женщину всей душой?
— Знаю.
— Тогда ты меня поймёшь, — сказал Макс. — Ольга меня не бросит, не упрекнёт. Она меня даже пожалеет, ведь наша любовь взаимна. Мы пойдём в банк спермы и подберём подходящего донора… — Макса передёрнуло от брезгливости и презрения к самому себе. — Мы введём сперму незнакомого мужика ей во влагалище… Сука, меня тошнит от этой мысли!
Илья тяжело вздохнул. Потёр лицо ладонью.
— Она родит ребёнка, но всегда будет помнить, что это ребёнок не от любимого человека, а от неизвестного чувака из банка спермы, — завершил свою мысль Макс. — И я буду помнить. Это хреново, понимаешь? Даже залёт от случайного любовника лучше! По крайней мере, она будет знать, от кого родила. Будет помнить черты его лица, его запах, момент зачатия…
Они снова замолчали. Ветер шумел в кронах сосен, на озере послышался плюх. Щука вышла на весеннюю охоту.
— Ты надеешься, что Ольга… с кем-нибудь переспит и забеременеет? — тихо спросил Илья.
В его голосе не было ни осуждения, ни удивления, он просто уточнял информацию. Что ему ответить, чтобы не сдохнуть от боли?
— Не с кем-нибудь, — выдавил Макс, — а с парнем, который ей понравится. Разве не так решался этот вопрос во все времена? Екатерина Вторая переспала с Салтыковым, когда не могла забеременеть от Петра, а Мария-Антуанетта — с графом Ферзеном. Мужья не делали из этого трагедии. Сейчас ради этого женщины ездят в Сочи или Турцию. Ну или бегают к соседу.
— Я понял твою позицию, — ответил Илья.
В эту секунду Максу показалось, что он совершил непоправимую ошибку, которая разрушит его жизнь. После этого разговора ничего уже не будет прежним. По телу пробежала крупная дрожь. Илья продолжил:
— Но я всё равно считаю, что ты должен обсудить это с Ольгой. Иначе она будет чувствовать себя виноватой. Ты получишь ребёнка, а ей придётся скрывать измену, лгать и притворяться. Это тяжёлый груз, когда любишь мужа. Екатерина Вторая и Мария-Антуанетта любили своих мужей?
— Не знаю, — признался Макс. — Вряд ли.
— А Ольга тебя любит. Она будет раскаиваться в своей измене. Возможно, захочет сделать аборт, если будет уверена, что ребёнок не от тебя. Она же не знает, что ты бесплоден.
— Ты прав, — ответил Макс. — Я мудак, а мои планы — полная херня. Такая девушка, как Оля, заслуживает честности. Я должен сказать правду и первым подать на развод. Чтобы ей не пришлось жалеть меня, тащиться в больницу и использовать чужую сперму. Она достойна лучшего. Она ещё встретит своего человека и родит ему ребёнка. Естественным путём, в любви и согласии, как это и задумано природой.
— Это разобьёт ей сердце… — прошептал Илья.
— У меня нет выбора, дружище, — Макс хлопнул его по плечу и встал. — Спасибо, что выслушал и помог принять решение.
***
За столом остались только отец и дядя Боря. Отец курил сигару и попивал коньячок (и как в него столько влезало?), а дядя Боря свесил голову на грудь и похрапывал. Макс взял бутылку, чистый бокал и плеснул себе коньяку. Выпил до дна, не закусывая.
Вот всё и решилось.
Он строил хитрые планы, чтобы уложить Ольгу в постель с другим мужчиной, придумывал причины для секса втроём, врал о своих фантазиях и скрывал правду о бесплодии. Он собирался найти подходящего жеребца и втёмную его использовать. Он планировал выдать чужого ребёнка за своего.
Но что-то пошло не так. И он даже знал имя виновника — Илья Долин.
Совершенно неожиданно для себя Макс выложил ему правду. И услышал мудрый совет. И понял, что украл у любимой женщины три драгоценных года. Если бы он рассказал Ольге о бесплодии сразу же, как узнал сам, то к настоящему моменту она бы уже устроила свою личную жизнь. Это эгоизм — держать её рядом с собой, не давая того, о чём она мечтает.
Эгоизм, трусость и жестокость.
О чём он думал, когда втирал Ольге про секс втроём?
— Сигару хочешь? — спросил отец.
— Нет.
— Тогда по коньячку?
— Давай.
Отец наполнил бокалы и толкнул один к сыну:
— Ты не обижайся на Каролинку, ладно? Она не злая, просто беременность тяжёлая. То тошнит, то анализы плохие, то угроза выкидыша.
— Пусть завтра извинится перед Ольгой, — ответил Макс, опрокидывая в себя коньяк.
— Ладно, я ей скажу. И сам извинюсь. Максим, — отец пыхнул над столом облаком дыма, — я не лезу в ваши семейные дела, но и ты меня пойми. Я уже столько лет жду внуков — и всё никак! Почему вы тянете? В чём проблема? Может, денег мало?
— Ради бога, отец, — отмахнулся Макс. — У нас достаточно денег, чтобы о них не думать.
— Тогда что?
— Ничего.
— Не груби отцу!
— Даже не думал, — буркнул Макс. — Пап, скажи честно, зачем тебе внуки? У вас с Каролиной вроде всё нормально. Рожайте своих детей, у вас отлично получается. Дунька просто чудесная! Почему ты давишь на нас?
— Эх, сынок, разве ты не понимаешь? Дети от Каролинки — это дети от Каролинки. А внуки от моей Элочки — это внуки от моей Элочки, — большие печальные глаза отца заблестели. — Снится почти каждую ночь. Берёт меня за руку и куда-то тащит. Молодая, лет семнадцати, в белом платье и венке из ромашек. Как в тот день, когда я сказал, что люблю её. Так я не соврал! Я до сих пор её люблю! Грёбаный рак… Всего пятнадцать лет счастья нам было отмерено… Как же я по ней скучаю!
— Отец, — Макс наклонился и обнял его за плечи, — не надо, не трави душу.
— Я хочу подержать на руках внука Элы. Посмотреть ему в глаза, понянчить, спеть колыбельную. Ты знаешь, он ведь будет настоящим евреем — потому что бабушка у него еврейка. А Дунька моя… Она уже другая. Роди мне внуков, сынок, сделай меня опять счастливым!
Макс понял, о чём говорил отец, потому что тоже безумно скучал по матери. По её тёплым рукам, по смеху, по форшмаку и звонкому пению, когда она мыла посуду. Но он не мог выполнить просьбу отца. У мамы никогда не будет внуков.
***
Он захватил непочатую бутылку и двинулся к гостевому домику. В нём было два этажа, три спальни и крохотная веранда. Они с Ольгой всегда останавливались в домике, когда приезжали с ночёвкой. Им нравилось жить на отшибе: можно кричать, слушать громкую музыку и трахаться, не боясь потревожить хозяев. Но сегодня никакого траха, разумеется, и никакой музыки. Ольга расстроена. И расстроится ещё больше, когда он скажет, что им нужно развестись.
