— Правда? И что там пишут?
— Пишут, что вы талантливый фотограф. Умеете отразить характер человека, раскрыть его душу.
Я улыбнулась и отняла тампон от царапины. Чуть подула на неё. Достала бактерицидный пластырь.
— А какой у вас характер?
— Специфический.
— В смысле особенный?
— В смысле сложный.
Я разгладила на коже пластырь, стараясь не причинить боли:
— Люблю фотографировать людей со сложным характером.
Стоять между его коленями, едва прикрытыми халатом, было слишком интимно. В голову лезли глупые мысли. Из-за овуляции секса хотелось сильнее, чем обычно. Я поспешила отойти от гостя на безопасное расстояние, тем более, что он тоже ощутил неловкость. Сложил руки на бёдрах, инстинктивно прикрывая пах, и скользнул взглядом по моей груди, обтянутой тонким свитером. Наши мысли явно текли в одном направлении.
Я знала, — чувствовала, — что если коснусь его или буду смотреть в глаза чуть дольше и пристальней, чем того требовала вежливость, то через секунду мы будем целоваться. Возможно, лёжа на диване, вжимаясь друг в друга со всей страстью. В моей жизни такое уже случалось — с Максом.
«Между нами заискрило», — так описывал это состояние Ларик. Впрочем, у него искрило каждый день — с водителем такси или баристой в кофейне. У меня же — нечасто. После свадьбы вообще впервые. Илья Долин был моим типажом мужчины — привлекательный брюнет спортивного телосложения со сдержанными манерами.
— Чаю с бутербродами хотите? — спросила я максимально официальным тоном.
— К чёрту бутерброды! — воскликнул Лаврик, стремительно врываясь в студию в своей леопардовой шубке из искусственного меха, кожаных лосинах и грубых ботинках на вызывающе высоких каблуках. — Я принёс шампанского и шоколадных эклеров! Позавтракаем как аристократы!
2. Фабрика грёз
За Лавриком зашла Мариша, самый спокойный и рассудительный человек в нашем творческом коллективе. В обеих руках она тащила необъятные пакеты с одеждой для съёмок. Ну конечно! Звездам не положено носить ничего тяжелее чемоданчика с косметикой и пары бутылок шампанского. А звездой у нас был Лаврик.
Наблюдая за тем, как мужчины реагировали на блистательного стилиста в обуви на каблуках, можно было сделать массу интересных выводов. Например, брови Макса уплыли на лоб, а уголок рта изогнулся в немом вопросе: «Это что ещё за попугай?». Они так и не подружились. Общались нормально, созванивались при необходимости, но, например, на день рождения Лаврика я ходила без мужа. Он умолял избавить его от компании слишком экстравагантного, вульгарного и манерного гея. Я прислушалась к пожеланиям мужа. Он не был классическим гомофобом, но демонстративного выпячивания ориентации не выносил. Считал, что это личное. Пусть люди занимаются в постели чем хотят, но необязательно транслировать всему миру свои предпочтения. Я придерживалась другого мнения: каждый имеет право транслировать миру что угодно, если это никого не оскорбляет и не причиняет страданий. Лично мне эксцентричные наряды Лаврика страданий не причиняли. Наоборот, поднимали настроение и расцвечивали жизнь яркими красками.
Илья же, увидев Лаврика, даже бровью не повёл. Он встал со стула, представился и первым протянул руку — точно так же, как сделал это со мной. Ни одного косого взгляда на одежду или необычную обувь. Видимо, рукопожатие получилось чересчур крепким, потому что Лаврик потряс кистью и восхищённо защебетал:
— Ого, Илья, у вас такие сильные пальцы! Обожаю парней с мощной хваткой! Вы, наверное, специально тренируетесь, чтобы цепляться за скалы, да? А то, знаете, современные жители мегаполисов ничего тяжелее айфона в руках не держали, у них такие вялые… приветствия, — Лаврик беззастенчиво флиртовал.
Илья рассмеялся и протянул руку Марише. Та неловко замешкалась с пакетами, Илья молча забрал их и спросил:
— Куда отнести?
Мариша махнула в сторону стеллажей с реквизитом, не отводя глаз от красавца в халате. Илья умел очаровывать людей. За полчаса — трое поклонников!
***
Пить шампанское с утра, да ещё до начала рабочего процесса, я не разрешила. Подождут до вечера! Засунула бутылки в холодильник, а сотрудникам и модели предложила кофе. Пирожные улетели сразу. В процессе поедания эклеров мы договорились перейти на «ты», чтобы сделать общение неформальным. Мы все были приблизительно одного возраста: мне двадцать семь, Илье тридцать три, Лаврику тридцать пять, а Марише — тридцать восемь. Мы выросли в одном городе, принадлежали к одной социальной прослойке и быстро нашли общий язык.
А с Максом моим друзьям понадобилось несколько лет, чтобы перейти на «ты». Но до сих пор Лаврик и Мариша побаивались моего мужа.
Лаврик утащил Илью в свой уголок и усадил в кресло перед зеркалом:
— Я сделаю тебе модельную стрижку, затылок почти под ноль, а сверху подлиннее — будет очень стильно! — Он перебирал волосы Ильи с видимым удовольствием. — Щетину на щеках подправлю, но целиком брить не буду. Пусть люди думают, что ты вчера спустился с Эвереста.
— У тех, кто спускается с Эвереста, обычно борода, а не щетина.
— Да? Ну и ладно, всё равно об этом никто не знает, — Лаврик провёл костяшками пальцев по челюсти Ильи.
Тот сделал вид, что стилисты каждый день гладят его по лицу.
У моего друга явно заискрило — и очень жарко! Мариша поймала мой красноречивый взгляд и комично закатила глаза: мы обе жалели Лаврика из-за его патологической влюбчивости в неподходящих мужчин. К счастью, он переключался с предмета на предмет с той же лёгкостью, что и влюблялся.
Пока Лаврик колдовал над внешностью Ильи, мы с Маришей ещё раз проштудировали техзадание и обсудили план съёмок: сначала погрудный портрет у окна, пока мягкие утренние лучи рисовали нежные тени, потом несколько снимков на чёрном и белом фонах, а в конце — ростовые портреты в одежде с логотипом банка.
Но на этом наша работа не заканчивалась.
Завтра — выезд на скалодром в шесть часов утра, до того, как заведение откроется для посетителей. Нам удалось забронировать три часа для съёмок. Хозяин отказался брать деньги при условии, что мы укажем название скалодрома везде, где будут размещены фотографии Долина. Не проблема, укажем. Ещё планировалась небольшая фотосессия во время интервью, которое хотел взять у Долина какой-то мужской журнал, — то ли модный, то ли спортивный, — но мне пока не прислали задание. Возможно, пришлют позднее, если интервью состоится. План мероприятий разрабатывали менеджеры банка. Всего «Финмосбанк» оплатил мне три дня работы: студийные портреты, выезд на скалодром и фотографии во время интервью.
Снимки в горах будет делать сам Илья. Он возьмёт в Непал фирменную одежду и будет регулярно делать селфи на фоне Гималаев, чтобы клиенты и сотрудники банка могли наблюдать за восхождением своего «подопечного». Об этом мне рассказал Макс, когда сообщил, что его отец стал спонсором известного альпиниста. Ещё Илья обязался вести блог и воткнуть на вершине Эвереста фирменный флажок «Финмосбанка» — обычные требования в обмен на пятьдесят тысяч долларов, вложенных банком в экспедицию.
