— Во-первых, подстригся, во-вторых, не уложил волосы, а в-третьих, я сегодня без тональника.
Я изобразила, что падаю в обморок:
— Без тональника? Что стряслось? Рассказывай!
— Я переспал с женщиной! После этого у меня рука не поднялась делать макияж. Я же мужик всё-таки.
И вот тут я действительно чуть не упала. Заметила и другие перемены в облике Лаврика: обычные кроссовки вместо сапогов на каблуках, джинсы вместо кожаных лосин, свободный свитер вместо розовой рубашки в обтяжку. Он и правда выглядел как обычный мужчина тридцати пяти лет — ну, может, чуть более ухоженный, чем принято среди «обычных».
— А с кем ты переспал? Со своей брутальной Марией?
— Ага!
— Она накормила тебя стейками и раскрутила на секс? А я тебя предупреждала!
Я с самого начала не доверяла этой владелице ресторанов. Зачем ей гей на пятнадцать лет моложе? Теперь стало ясно зачем.
— Оль, ты ошибаешься, я сам предложил потрахаться. Она взрослый человек и всё понимает. Она бы не стала приставать ко мне, если бы я не сделал первый шаг.
Я чего-то не понимала. Лаврик, моя голубая звезда, переспал с женщиной и рассказывал об этом так, словно в этом не было ничего удивительного.
— Но… — спросила я, — разве это возможно?
— Что именно?
— Чтобы гей с женщиной…
Губы Лаврика разъехались в улыбке:
— Ну О-о-оль, что ты как маленькая! Гей, натурал — это же не приговор, который выносится окончательно и обжалованию не подлежит. Иногда ты реагируешь на какие-то вещи, которые тебя заводят. Это может быть запах, притягательная внешность, харизма человека, сама ситуация. Ты просто возбуждаешься и всё.
Я вспомнила руку Макса на члене Ильи.
— И всё? — переспросила я. — И это ничего не значит?
— Это значит, что все мы немножко бисексуальны. Кто-то ни разу не пробовал со своим полом, кто-то по молодости согрешил пару раз, а кто-то изредка практикует, хотя считает себя натуралом. У геев то же самое — иногда нас привлекают женщины. Особенно умные и богатые, — усмехнулся Лаврик. — В этом нет ничего необычного.
— Но как же так… — я всё ещё не могла понять.
Илья кончил очень бурно, зная, кто ему мастурбировал. А Макс, несмотря на свою гомофобию, прикоснулся к чужому члену и потом не отгрыз себе руку.
— А вот так, — сказал Лаврик. — В конечном счёте всё упирается в одно: встаёт у тебя на конкретного человека или нет. Остальное неважно.
***
Пока Лаврик обустраивал свой салон на первом этаже, я обрабатывала фотографии Ильи. Они получились потрясающими — тёплыми, очень личными, на сто процентов передававшими характер красивого и сильного мужчины. Вот только у этого мужчины не хватило духу рассказать мне правду. Пойти на Эверест — хватило, а честно поговорить с девушкой — нет. Он признался мне в любви, но не признался, что планировал тайно заделать мне ребёнка.
О чём он думал? О чём думали они оба? Неужели надеялись, что я не стану выяснять, кто настоящий отец ребёнка, если пересплю одновременно с двумя мужчинами?
Через несколько дней я сдала заказ в рекламный отдел «Финмосбанка» и с облегчением выдохнула. Ближе к маю портреты альпиниста Долина появятся во всех популярных СМИ. А у меня заказов больше не было. Я временно приостановила работу: мы собирались с Максом отдохнуть, куда-нибудь съездить, но теперь я не знала, чем заняться. Чем дальше, тем отчаянней я скучала по мужу. Мне физически его не хватало — как воздуха в зоне смерти.
Однажды в голове пронеслась мысль: зачем мне ребёнок без Макса? Без него всё теряло смысл.
Ночевала я по-прежнему у папы на даче, весной там было здорово — пели птички, зеленела травка. А большую часть дня проводила с Лавриком. Он носился по городу, как ужаленный, выбирая то кирпичики для отделки стен, то дубовые доски для пола. У меня появилось время поездить с ним по магазинам. Лаврик поклялся, что всю жизнь будет меня бесплатно стричь и красить. Это было выгодное предложение, потому что расценки в салоне «Лавр» он установил конские. Сказал, что клиент ещё при чтении прейскуранта должен ощутить, что попал к дорогому высококлассному специалисту. Возможно, он был прав.
Со своей Машей он тоже меня познакомил. Я быстро поняла, что он в ней нашёл: более умного и жизнерадостного человека я не встречала. У меня сразу же отпали сомнения в её искренности. Она действительно влюбилась в Лаврика и, похоже, относилась к их отношениям серьёзнее, чем Джафар двадцать лет назад. В аул она точно не сбежит. Мы быстро подружились и часто проводили время втроём.
Однажды Маша сказала:
— Лаврик рассказал мне о проекте «Открытое тело». Тебе ещё нужны модели?
— Нужны, только никто не хочет. Люди предпочитают прятать свои «проблемные зоны», — я показала пальцами кавычки. — Мало кто готов обнажиться на публику.
— Я готова, — сказала Маша.
— О… — вырвалось у меня, — ты очень красивая женщина! Вряд ли ты подойдёшь для «Открытого тела». Но если хочешь, могу поснимать тебя в студии. Или вас обоих, вы отлично смотритесь вместе.
— Соглашайся, — зашипел Лаврик на Машу, — когда ещё выпадет случай бесплатно пофоткаться у Ольховской?
— Спасибо за предложение, — сказала Маша, — но мне кажется, я подхожу для твоего проекта. У меня удалена грудь после рака. И только недавно я перестала стесняться своего тела. Спасибо вот этому человеку, — она погладила Лаврика по руке. — Я хочу показать людям мою красоту и сексуальность. В этом же смысл твоей работы?
Я сглотнула комок в горле:
— В этом. Я с радостью устрою тебе фотосессию.
***
Маша была прекрасна, раскована и эмоциональна. Никому при взгляде на её фотографии не пришло бы в голову её жалеть. Она вызывала совершенно другие чувства. Даже худоба и короткая стрижка подчёркивали её сексуальность.
Я потом спросила, собирается ли она делать маммопластику. Маша ответила, что сделает позже, когда врачи разрешат. Или не сделает, потому что Лаврику всё нравилось, а на работе отсутствие груди не мешало. Маша покорила меня силой духа. И умением жить сегодняшним днём: влюбиться в открытого гея — это всё-таки рискованное мероприятие. И если раньше я беспокоилась из-за Лаврика, то теперь переживала за Машу. Сказала Лаврику, что если он её обидит, то будет иметь дело со мной.
***
Я занялась подготовкой к выставке «Открытое тело». Фотографий было немного, но каждый портрет — это жизнь человека. Семь героев — семь судеб. Пять женщин и двое мужчин. Я решила, что этого достаточно, и с головой погрузилась в работу. Если успеть всё организовать к концу мая, то можно приурочить выставку к моменту второго восхождения Ильи на Эверест. Имена и фамилии участников проекта не разглашались, но Долина многие знали в лицо. А после моих фотографий будут узнавать и по другим частям тела. Нужно обладать большой смелостью, чтобы сняться раздетым для эротической выставки. Я бесконечно уважала всех своих моделей.
