Что за бредовые мысли лезли в голову в шесть часов утра? О работе надо думать, о работе!
Пока Лаврик колдовал над внешностью Ильи, я притащила камеру, вспышки и отражатели. Настроила свет.
— Царапину замазывать? — спросил Лаврик. — Или оставим для наглядности?
— Оставь, пусть люди видят, что это опасный спорт.
Илья разминался, сидя на полу. Для сегодняшней фотосессии Лаврик подобрал ему шорты и майку с широкими проймами. Бицепсы, лопатки, половина спины — всё было обнажено. Я не возражала. Спереди на майке виднелся логотип — этого хватит, чтобы порадовать владельца банка, а читатели порадуются, разглядывая мускулы спортсмена.
Илья раздвинул ноги и медленно наклонился вперёд. Коснулся пола локтями, сделал едва заметное усилие и лёг на маты грудью. Потом потянулся поочерёдно к каждой ступне, выворачивая её на себя. Какие гибкие у него суставы! Как у гимнаста или танцовщика балета. Илья закончил с наклонами, лёг на спину и принялся делать скручивания.
— Давай я подержу ноги, — предложил Лаврик. — А то тебе неудобно.
— Мне удобно, — ответил Илья, и Лаврик разочарованно вздохнул.
Я сделала несколько кадров на пробу. Илья приподнялся с заложенными за голову руками и посмотрел на меня:
— Мне остановиться? Принять какую-нибудь эффектную позу?
— Не нужно, — ответила я. — Занимайся своими обычными делами, а на меня не обращай внимания.
— Это трудно, — ответил он серьёзно.
— Ой, ну вот давайте без этого, — заныл Лаврик, и мы рассмеялись.
Без флирта, он имел в виду. Без намёков. Когда Лаврик играл роль ревнивого мальчика, невозможно было удержаться от смеха.
— Стойте! — сказал он. — Я же забыл самое главное!
Он метнулся к своему саквояжу — выездному филиалу пещеры сокровищ — и достал браслет с заклёпками. Кожаный и потёртый, словно его носило не одно поколение панков. Радостно потряс реквизитом в воздухе и потянулся к Илье. Тот спрятал руки за спину:
— Не надо. Я не ношу браслетов.
— Это для фотографий! Ты будешь выглядеть стильно и круто. Оль, скажи ему!
— Браслеты, кольца, цепочки — потенциально опасные предметы. На скалодроме запрещены украшения. Если я надену твой браслет, то буду выглядеть как дурак, — пояснил Илья.
— Жаль, — сник Лаврик. — Чем же тебя украсить?
Я тоже задумалась. Бандану? Нет, в зале она неуместна, так же, как и очки от солнца. Засунуть в уши наушники, типа он лезет вверх под музыку? Глупо и наверняка запрещено. Поменять шнурки на узких скальных туфлях на более яркие? Ну можно, но нужного эффекта это не даст.
На поясе Ильи висел мешочек с чем-то белым и сильнопачкающимся. Похоже на мел.
— А что за белый порошок у тебя в мешочке? — спросила я.
— Где?! — ахнул Лаврик. — У Ильи есть белый порошок? Что же ты молчал?
— Это не тот, про который ты подумал.
— Это магнезия, — пояснил Илья. — Для лучшего сцепления. На скалодроме запрещено лазать без магнезии: зацепы быстро станут жирными, и люди будут срываться.
— Покажи мне, — попросила я.
Илья протянул мешочек. Я опустила внутрь пальцы и ощутила прикосновение лёгкой пудры. Но в отличие от пудры магнезия делала кожу не шелковисто-гладкой, а сухой и цепкой. Понятно, почему штангисты натирали ладони этой штукой перед каждым подходом к снаряду.
Я набрала на палец немного магнезии и провела по скуле Ильи. Получилась светлая припудренная дорожка, словно он невзначай приложился к меловой горе.
— Идеально… — прошептал Лаврик. — Лучше браслета.
Я глаз не могла отвести от Ильи.
***
Три часа прошли быстрее, чем я рассчитывала. Когда работаешь над интересным проектом с интересной моделью, время всегда летит незаметно.
Я фотографировала Илью на стене с разных ракурсов, поймала несколько интересных моментов в падении, бесконечно снимала лицо и руки. И левый мизинец, разумеется. Маленькая жертва Эвересту, расплата за покорение величайшей вершины. Илья заметил, спросил:
— Думаешь, надо это снимать?
— Ну людям же интересно, — ответила я. — У каждого есть какой-то недостаток, из-за которого он переживает. У кого длинный нос, у кого кривые ноги, у кого шрамы или лишний вес. А когда люди видят, что другой человек не парится из-за ерунды, они и сами перестают стесняться. Слышал про движение «бодипозитив»?
— Да, конечно.
— Так ты не против, если я сниму твою руку крупным планом? У тебя очень красивые кисти и пальцы.
— Ты так считаешь? — он отряхнул с ладоней магнезию и уставился на свои руки так, словно впервые увидел.
В десяти метрах от нас Лаврик занимался физкультурой: делал «берёзку», приседания с выпадом и пытался встать на «мостик». Увы, моему блестящему стилисту недоставало гибкости для подобных упражнений. Он то и дело с громким возгласом разочарования шлёпался на маты. Радужная повязка сползла на брови, причёска растрепалась. Я предлагала Лаврику отправиться домой, но он отказался: «Ну уж нет, когда ещё выпадет возможность позаниматься спортом на траходроме?». На самом деле он занимался тем, что пялился на Илью.
А кто бы не пялился?
— Да, я так считаю, — ответила я на вопрос Ильи. — У меня есть проект, называется «Открытое тело». Я фотографирую людей с физическими несовершенствами, если можно так выразиться. Но это не просто бодипозитивные фотографии — типа смотрите, вот женщина со шрамом после кесарева, и она ничего не стесняется! Нет, я эстетизирую несовершенства. Я говорю зрителю: смотри, этот шрам — красивый, он делает женщину ещё прекрасней, ещё сексуальней. Я призываю не просто смириться с недостатками, а увидеть в них красоту.
Мы стояли у стены. Илья внимательно слушал, прислонившись виском к зацепу в виде округлого красного булыжника.
— Ты действительно видишь красоту в уродстве?
— Уродство — это война, голод и насилие. Эти вещи я никогда бы не стала эстетизировать. А человеческое тело прекрасно, Илья, каким бы оно ни было.
— А где проходит твоя выставка? Я хотел бы на неё сходить.
— Ох, до выставки ещё далеко, — рассмеялась я. — Сначала мне нужно собрать материал, а желающих поучаствовать в проекте мало. Знаешь, большинство людей смиряется со своими несовершенствами, но лишь немногие способны разглядеть красоту в шрамах или морщинах.
— Я точно не способен, — сказал Илья.
— Показать её людям — это и есть цель моего проекта! Фотографии, которые я делаю… — Я задумалась, как объяснить идею, которая меня вдохновляла. — В общем, я могу тебе показать. Ты увидишь и сразу всё поймёшь.
— Мне очень бы хотелось посмотреть, — сказал Илья серьёзно.
