Надо будет просветиться.
Мы-то, в отличие от них, не монархия, а республика. Шэрхенмистой управляют десять сенаторов, и из большинства наших правителей уже песок сыплется. Среди них есть только один «новичок», вступивший в должность два года назад — амбициозный господин Цига Лорч или как-то так. Не помню. Когда у страны аж десять шефов, ты называешь их просто «эти», а не по именам.
…За каким гурхом я начала рассуждать о политике, спросите вы?
О, все элементарно.
Просто чтобы отвлечься от только что услышанного от Мокки и не ревновать. А то сама спросила — сама расстроилась. Мой любимый подход.
Между тем, тишину подземелья вдруг наполнил странный шепот…
***
Он звучал, как дуновение ветра по осени — шорох листьев, скребущих по старой брусчатке на улице Рваной Подковы, что к югу от столичного квартала Гильдий. Шепот начался в отдалении, за поворотом, а потом пауками разбежался по всем углам, и мы с Мокки замерли, как пойманные на горячем. Могильным холодом потянуло по каменным плитам.
Что-то приближается.
Мы с Бакоа поднялись и встали бок о бок, спинами прижавшись к шершавой каменной стене.
Впереди — очень далеко, только сейчас я начала действительно осознавать размеры подземелья — зажегся крохотный зеленый шарик света. Судя по всему, он выплыл из какого-то бокового тоннеля. Свет странно манил — будто заколдованный болотный огонек, уволакивающий путников в самую топь. Потом рядом с ним появился еще один. Они оба слегка подрагивали и прыгали, как пламя свечи у окна.
Ледяные струйки воздуха, ползущие вдоль пола, стали мощнее.
Огни поплыли к нам. Они приближались — а вдалеке вспыхивали, появляясь из-за поворота, их братья…
— Что это? — шепнула я.
И, будто в ответ мне, первые два огонька начали менять форму. Они стали расти в размерах до тех пор, пока не обрели неясные контуры людей… А еще точнее: монахов в глубоких капюшонах и со скорбно опущенными лицами. Прозрачно-зеленые сияющие сущности наполняли подземелье: пара за парой. Очень медленно, в тревожной патоке-тишине. Под капюшонами я видела нижние части их лиц — рты шевелились. Монахи беззвучно пели.
Мурашки побежали у меня по рукам при виде этой загробной мессы.
— Призраки? — меж тем, с откровенным презрением процедил Бакоа.
Свет зеленых монахов наполнил пещеру, и я разглядела, как Мокки одной рукой сжал свою бритву, снятую с цепочки, а второй поудобнее перехватил бутылку — на манер биты. Я сама стояла, сжав кулаки — никакого другого оружия у меня не было.
Но как это поможет нам против привидений?..
— Я не понимаю, что происходит, — пробормотала я, когда зеленые монахи двумя колоннами замерли перед нами. Получился был как будто очень широкий коридор, уводящий вперед.
Призраки казались несчастными, полными боли, но… неопасными. При взгляде на них меня затапливало сочувствием, а не страхом. Поддавшись наитию, я вдруг шагнула вперед, решив, что фантомы показывают нам путь куда-то.
Но стоило мне шевельнуться, как ближайшие два монаха вдруг мигнули, как неисправные фонари. Мне по ушам резанул яростный визг, подземелье пронзила нестерпимо вспышка света, и на одно мгновение монахи превратились в искаженные образы скелетов, замахивающихся на меня мечами. Я вскрикнула и отшатнулась. Свет угас, и перед нами снова были молчащие призраки.
Пальцы Мокки крепко обвили мое запястье, чтобы больше не дергалась.
Призраки не двигались. Подумав, Бакоа наклонился, положил бутылку вина на пол и подтолкнул ее вперед. Когда она докатилась до первой пары призраков, вспышка, крики и скелеты повторились.
Вот только вино, в отличие от меня, не дернулось обратно. Вместо это стекло вдруг хрустнуло и рассыпалось осколками, будто на него наступили.
— Ага. Класс. Так, ну и где нашего придурка носит? — пропел Мокки, обводя изумрудные силуэты недовольным взглядом. — Мне кажется, самое время для каких-либо объяснений.
— Да уж, — согласилась я.
Меня не покидало ощущение, что на меня кто-то смотрит: внимательно, изучающе, решая, как быть.
Нет, не монахи. И не Мокки, прикидывающий, что нам делать. И даже не Тилвас, который, мне казалось, вполне может прятаться за одним из углов, будто хитрая лисичка из детской книжки-игрушки, где нужно искать животных, незаметно помещенных в причудливые пейзажи и городские улочки.
Кто-то другой… Кто-то, кого я не осязаю, но о чьем присутствии догадываюсь.
— Джерри? Что с твоей одеждой? — вдруг спросил Мокки.
Я сначала почувствовала, а потом опустила взгляд и увидела, как ткань майки на моем животе натягивается, будто кто-то взялся за нее и тащит на себя. Я сглотнула и потянула ткань обратно. Она сопротивлялась. Мокки, нахмурившись, резко провел рукой передо мной — если б там был кто-то невидимый, тянущий за одежду, он бы почувствовал. Но ладонь Мокки не встретила сопротивления. Зато сразу после этого неведомая сила потянула и за штаны Бакоа, таща его вперед.
— Какого хрена?! — возмутился вор.
И одновременно с этим, не успела я решить, что пора раздеваться, раз странная сила влияет на вещи, но не на людей, под сводами погреба разнёсся голос Тилваса Талвани.
— Здравствуй, Ори, — низко и певуче сказал откуда-то артефактор, будто пропел заклинание.
А потом и появился воочию: шагнул из полной темноты в коридор призраков, в дальний от нас конец. Я поперхнулась, увидев Тилваса.
Он выглядел не так, как раньше, прах бы его побрал. Глаза аристократа горели ярко-оранжевым светом, вокруг тела покачивались какая-то странная жемчужно-белая аура, а на двух открытых ладонях сияли две красные спирали. Амулет с вороном весь искрился и чуть ли не дымился на груди артефактора.
— Будь добр, не трогай моих людей. Посмотрел — и хватит с тебя, проныра. Щупать запрещено, — усмехнулся Талвани и растянул губы в своем хищном оскале, особенно впечатляющем при такой подсветке.
Моя майка и штаны Бакоа тотчас вернулись в нормальное состояние. Призрачные монахи все, как один, развернулись в обратную сторону — лицом к Тилвасу.
— Да, мне жаль, что мы нарушили твое уединение, — кивнул Талвани, продолжая сиять, как долбанная праздничная иллюминация. — Да-да, я помню: тебя все достали, и ты хотел покоя, и в итоге даже согласился на то, чтобы рядом с тобой жили те отвратительные тени-хищники, которые сейчас разгуливают наверху и облизываются после поедания полудюжины браксов… У вас получился не очень-то позитивный, но взаимовыгодный симбиоз, да? Ты не терпишь присутствия смертных и других духов, поэтому позволил хищникам жить при тебе, как рыбам-прилипалам. Хищники отпугивают все живое, а ты спишь — в кои-то веки спокойно. Они кормятся твоими снами, и, если какая-то бестолочь придет на твою территорию — этой бестолочью заодно!.. Сами хищники к тебе не приближаются, но отпечатки всех, кого сожрали, отправляют к тебе сюда, вниз, как свои подаяния. Я смотрю, у тебя уже собралась прекрасная коллекция монахов. Да что ты говоришь, в дальних залах еще есть авантюристы?.. Историки? Влюбленные?.. Скоро и браксы появятся, да. Будут у тебя прекрасные изумрудно-призрачные псинки.
