— Кто там, Тилвас? — обеспокоенно спрашивала нянюшка. — Там никого нет!
— Есть! Там черный человек с оленьими рогами! — восторженно объяснял я. — Вон, прямо у окна!
— Нет, Тилвас, там никого нет, тебе кажется!
— Есть! Вот! Он шагнул к тебе, он стоит у тебя за спиной — ну посмотри в зеркало, ты что, не видишь?!
Нянюшки увольнялись одна за другой.
Когда стало ясно, я действительно вижу, а не обладаю излишне живым воображением, старый колдун Хавэций Осгилиар, друг моего давно почившего деда, посоветовал мне не распространяться на эту тему.
— Оборотная сторона любого дара в том, что несет за собой соблазны для других и искушения для тебя, — сказал он.
Скажем так: я послушался его частично. Свой дар я не афишировал, но иногда в личных беседах не скрывал. Плюс, на тот момент я еще не знал, что вижу рёххов — в городах духи природы не водятся, а в том, чтобы созерцать и шпынять мелких сущностей, живущих бок о бок с людьми, большого достоинства я не видел.
Хотя, возможно, лучше сказать иначе: мне нравилось иметь тайну. Тайны — лучший на свете парфюм, привлекательнее феромонов.
После школы я поступил в университет имени Рэндома, на факультет Тварей, Духов и Сущностей. Я думал, среди моих однокурсников наверняка найдется кто-то еще с таким даром, но я ошибался. Однако духов могла видеть госпожа Галаса — наша преподавательница по Целительству. Мы выяснили это в один осенний день, когда, не сговариваясь, объявили волонтерскую охоту на злокозненного духа гаэко. Это такое не очень приятное существо, которое высасывает энергию из тех, кто, по его мнению, пытается предстать храбрецами во мраке ночи, хвастаясь бесстрашием — несмотря на тьму, одиночество и тишину этого времени суток. Короче, дух — радикальный блюститель порядка. Гаэко было чем поживиться в университетских стенах, и многие студенты ходили выжатые, как тряпки — они винили наши роскошные празднества, но на деле их тихо подъедал гаэко.
И вот я решил его отловить, и госпожа Галаса Дарети решила сделать то же самое, и мы столкнулись как-то ночью в Гранатовой Библиотеке с заклинаниями и дерюжными мешками наперевес, и, успешно отловив гаэко, подружились.
— Я предпочитаю не рассказывать о своем даре никому, — сказала Галаса. — Я не хочу как-либо с его помощью влиять на мир. Этот инструмент кажется мне неправильным.
— О моем даре здесь знает только декан, — пожал плечами я. — Я сказал при поступлении. Надеюсь, подкинут пару баллов!
— Значит, однажды за тобой придут, Тилвас.
И они пришли.
Это случилось на последнем курсе, в самом конце обучения.
***
После слов целительницы я невольно ждал чего-то плохого.
Однако человек, который однажды вечером постучался в мою спальню, выглядел безобидно: хрупкий седовласый старичок в мягком джемпере с замшевыми локтями. В страшных сказках таких «профессоров» обычно убивают первыми. Старик был энергичным и явно увлеченным своим делом, его добродушные глаза прятались за огромными круглыми очками, а на пальце правой руки виднелась мозоль от частого письма. Посетитель смотрел на меня с невиданной надеждой.
Он представился сэром Айтешем и пригласил меня прогуляться по Пику Волн.
— Если мне не солгали, молодой человек, — дребезжаще, но дружелюбно говорил Айтеш, — то вы просто прекрасно подходите для одной замечательной работы! Милый Тилвас, вы когда-нибудь слышали об Ордене Сумрачной Вуали?...
Но не успел я ответить отрицательно, как старичок разулыбался и замахал руками:
— Впрочем, конечно, не слышали! Ведь это одна из самых тайных организаций в стране. Если бы вы сейчас сказали: «Да, я читал о ней вчера в вечерней газете», то я сначала бы поперхнулся, потом бы пережил инфаркт, а под занавес был бы вынужден немедленно принять меры — и по отношению к вам, и по отношению к себе… Ведь это я — глава Ордена, и в том числе я обязан регулировать его секретность. Это мой высший долг. Тилвас, не буду томить вас и сразу скажу, как есть. Орден Сумрачной Вуали занимается тем, что подселяет рёххов в людей. Это происходит исключительно по взаимному согласию и приносит обеим сторонам выгоду — хотя мне больше нравится говорить, что это помогает рёххам и людям. Специалисты с вашим даром нужны нам, потому что только вы можете взаимодействовать с духами природы и тем самым организовывать первый этап подселения.
…Несмотря на то, что сэр Айтеш выглядел немного сумасшедшим, дальнейшее общение показало: он говорит истинную правду. Это действительно был один из самых влиятельных людей Шэрхенмисты.
У меня, конечно же, имелся миллион вопросов и подозрений, но старичок в зеленом джемпере успешно ответил на все. Постепенно: мы встречались несколько раз, проводя за беседами долгие часы.
Оказалось, что Орден Сумрачной Вуали существовал уже много столетий. Причем организовал его не кто иной, как один из моих предков по имени Тулли Талвани. Я, конечно, мгновенно заподозрил в происходящем некий мошеннический подтекст: это еще что за совпадения? Но оказалось, что это, скорее, закономерность: редкий дар общения с духами часто возникает в одних и тех же семьях, передаваясь по наследству сквозь века.
На личном опыте — его жена умирала от неизлечимой болезни — мой прапрадед Тулли выяснил, что, если подселить рёхха к человеку, то тот выздоравливает от всех болезней, а рёхх получает невероятный, ценный опыт — возможность побыть материальным существом с плотным телом.
— Вы даже не представляете, милый Тилвас, как интересно духам природы почувствовать себя по-настоящему живыми, — объяснял сэр Айтеш. — Для них это — самая волшебная магия. Чудесатое колдовство!
— А что происходит с сознанием? Как они делят тело? — хмурился я.
— Человек остается главным. Рёхх сидит в теле, как будто в театре, но у носителя появляются некоторые его черты. Например, одна мой знакомая с мышкой флейкой внутри очень полюбила тыквенные семечки, зато кошек теперь терпеть не может.
— А если рёхх захочет взять власть над человеком?
— Не сможет. Да и не захочет! Для рёхха такой концерт — жизнь — это само по себе настоящее чудо. К тому же, мы подселяем только самых миролюбивых духов: мышек, птичек, ящерок… Да еще и берем с них миллион ненарушаемых клятв. К характерным рёххам нашим кодексом запрещено даже приближаться, потому что они, конечно, могли бы наворотить дел. Да и человек с сильным рёххом окажется… негармонично могущественным, — пожал плечами Айтеш. — Впрочем, те характерные рёххи, с которыми мы все же успели встретиться, и сами не хотят соединяться с людьми. Они презирают нас, считают неповоротливыми и гниющими кусками мяса, обреченными на разложение с самого момента своего появления на свет. Зачем им такая обуза?
