— Пусть лучше они сожрут меня, чем ты дорисуешь схему, — ответила я, надеясь, что мой страх не так заметен.
Колдун со шрамами неприятно улыбнулся.
— Я уже дорисовал, милая. Когда пробьет час, она активируется.
Мое лицо исказилось. Я судорожно вздохнула и снова оглянулась через плечо на подступающих мертвецов.
Что делать? Думай, Джерри. Не о его словах, нет. Думай о том, как выжить сейчас. Потом разберешься.
— Поверь, это куда лучше, чем быть съеденным ими, — ворковал колдун. — Они толком не ели тысячу лет… Не считая тех редких врагов, которые Хозяин ссылал сюда, когда остальные средства дипломатии оказывались нерабочими.
Вот как. Я глубоко вздохнула, понурила плечи и пошла к заклинателю.
— Умничка, — сказал он, и в который раз за эти дни я подумала, что он копирует своего «Хозяина».
Я не знаю имени ни одного из них, но это не мешает мне видеть их гурховы архетипы: садист-извращенец Враг и лебезящее ничтожество в красном.
— Давай сюда руки. И побыстрее, наши костистые друзья приближаются, — колдун пощелкал наручниками. — Веревки тебя не сдержали, так что теперь — кандалы.
Я протянула к нему открытые ладони. Колдун, поглядывая мне за спину, застегнул скобу на одном моем запястье и потянулся к другому, но… В этот момент амплуа послушной беглянки пришел конец.
Практически без размаха и без инерции, но со всей возможной силой я врезала колдуну кулаком в лицо. Наручники добавили, проехавшись ему по виску.
— Тварь!! — ахнул он, отшатываясь, но потом сразу же зажигая в руках маг-формулу.
Но я бросилась на него первой.
Единственный вариант побороть колдуна — вступить в ближний бой, чтобы у него не было возможности делать магические пассы руками. Бороться, не отступая ни на шаг, прилеиться, будто банный лист. Ни в коем случае не бежать, как бы ни хотелось.
Мы сцепились, рыча и катаясь по голым плитам беседки.
— Идиотка! — шипел он. — ОНИ убьют нас! — имея ввиду скелеты, чье дробное клацанье, действительно, было слышно уже совсем рядом.
Я не тратила силы на разговоры — я была гораздо мельче и слабее и не могла позволить себе трепаться. Меня помогало отчаянье, но… В какой-то момент моя физическая истощенность все же сыграла на руку противнику.
Колдун оттолкнул меня, и я, врезавшись в одну из полуразрушенных колонн беседки, упала. Я не спешила подниматься, и заклинатель, на чьем лице определенно прибавилось порезов, злорадно осклабился. Он выругался, поняв, что скелеты уже окружили нас, и сплюнул кровь из разбитого рта:
— Бешеная стерва. Надеюсь, Хозяин поймет мой выбор, — после чего все-таки зажег в руках смертельное заклинание.
Только тогда я поднялась ему навстречу. Но теперь я руке я сжимала острый прут арматуры, валявшийся под разбитой стеной. Не успел колдун осознать, что это за черная штука в моей ладони, как я с размаху и изо всех оставшихся сил загнала ее ему под ребра.
Заклинатель захрипел и упал. Магический шар в его ослабевшей руке потух.
Тяжело дыша, я обвела взглядом беседку. Во всех проемах между колоннами толпились скелеты. Они будто ждали конца нашего боя, и теперь, щелкая челюстями, как аплодируя, в едином порыве хлынули ко мне.
Кто выжил, тот и ужин.
Взвизгнув, я попыталась куда-то метнуться, что-то сделать — под потолок? Сквозь толпу? Прямиком в преисподнюю?
Но прощание с жизнью оказалось преждевременным. Что-то бахнуло и взорвалось,
оглушая,
слепя;
и скелеты, чьи пальцы уже хватали меня за одежду, рассыпались серым пеплом.
***
Я зажмурилась и застыла скрюченной статуей над мертвым колдуном.
— Джерри! — раздался встревоженный оклик.
Мгновение спустя меня обняли теплые руки.
— Все хорошо. Все уже хорошо. Ты можешь говорить? Ты ранена?
Я мотала головой, не поднимая лица, изо всех сил пытаясь не расплакаться. Моя рука, которой я заколола заклинателя, тряслась, ладонь вся была перепачкана кровью — арматура исцарапала меня, так сильно я вцепилась в нее тогда.
— Мне кажется, ты самая сильная личность из всех, кого я знаю, — вздохнул голос после еще полудюжины вопросов о моем самочувствии.
Я все-таки открыла глаза.
Передо мной стоял бледный Тилвас Талвани. Вокруг нас ветер разгонял над землей пепел, оставшийся от мертвецов. Всё было в пепле, всё. В сером моровом облаке, поднимающемся выше и выше, будто медленно таяло само время, пыль столетий. Кончики пальцев Талвани светились оранжевым цветом сочной хурмы, глаза казались совсем звериными, а двуглавый ворон на груди был практически пуст от населявшей его некогда темноты. Глубокие вечерние тени, наполнявшие беседку, ластились к ногам артефактора. Особенно искореженная тень мертвого заклинателя в алом…
Тилвас посмотрел на него и покачал головой.
— Я убила его, — тупо и хрипло сказала я.
И все-таки разрыдалась. Тилвас снова крепко обнял меня. Его пальцы вздрогнули, ощутив новые раны на моей спине, но артефактор не стал комментировать это — и я была благодарна ему.
— Надо уходить, — вдруг со странным выражением сказал Талвани, глядя в сторону форта. — Развеяв мертвецов, я разбудил кое-что другое.
Я проследила за его взглядом.
Там, в каменных стенах Гребня Проклятых, что-то горело. Пожар! Тюремщики бегали и отдавали друг другу запутанные приказы, а под внешней стеной из земли медленно, но уверенно выкарабкивалось еще какое-то костяное существо… Земля ходила ходуном, почва тряслась, надгробия кривились по сторонам.
Я никак не могла понять, что это.
Оно было гораздо крупнее людей, и рисунок костей выглядел странно… О нет. Это ведь не мог быть мертвый дракон?! Насколько же давно он погиб здесь!
Я ахнула, Тилвас критически цокнул языком и потащил меня прочь в сторону моря. На темной воде до сих пор не было ни единой лодки.
— Как ты вообще здесь очутился?! — не поняла я, пока мы на полной скорости бежали по пустому пляжу, а сзади били в гонг, орали, и над всем этим сипело мертвое чудовище со светящимися зеленым глазницами, которое теперь осаждало Гребень Проклятых всей своей тысячью древних костей. И пускало клубы зеленого потустороннего огня, под которым трава и камни выцветали и становились пылью.
— Помнишь, у меня был артефакт невидимости? За время нашего путешествия я сделал еще один! — крикнул Тилвас, деловито входя в воду и шаря руками вокруг. — Нашел! Залезай!
С его помощью я запрыгнула в невидимую лодку, и сама тотчас исчезла с глаз. Было очень странно не видеть ни себя, ни лодки под собой — только воду и Тилваса, который отступил на шаг назад, отпустив меня, и приказал:
