Снова набрал номер Константина и объяснил ситуацию с охраной.
Константин сказал, что всё разрешит и сейчас же вызовет новую смену.
Сергей смотрел на Марка и качал укоризненно головой.
Марк ничего не сказал другу, взял за руку ошарашенную произошедшим Диану и пошёл с ней из клуба.
Как только они сели в автомобиль, Марк, вдруг крепко обнял девушку, прижав к своей груди и стянув с неё шапку, зарылся лицом в шелковистые волосы, вдыхая их чудесный аромат.
– Марк, – протянула Диана, не предпринимая попыток вырваться, но и не обнимая в ответ, хотя хотелось. Она похлопала его руке.
– Прости, – сказал он, когда выпустил из своих объятий. – Я не должен был тебя оставлять одну даже на минуту. Кирилл – он идиот! Простишь меня?
Диана заправила за ухо прядь белокурых волос.
– Тебе не за что извиняться, Марк. И мне жаль, что ты из-за меня потерял друга…
– Нет, – сказал Марк, – это мне жаль, что я раньше не увидел его настоящую гнилую натуру…
Она тяжко вздохнула, и устало улыбнувшись, попросила:
– Поехали домой, пожалуйста…
Глава 15
Если вы поймали птицу, то не держите её в клетке, не делайте так, чтобы она захотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела.
ОШО
* * *
Белое покрывало, укрывшее Москву, искрилось в свете цветных витрин магазинов и фонарей.
Диана смотрела на город, и он словно говорил с ней.
Город говорил, что ему до крика и боли надоели суетливые люди, что они не уважают его и считают, будто им абсолютно всё простительно.
Городу надоели бесконечные вереницы машин, ведь они мешают ему дышать, они отравляют воздух.
Новостройки… Они появляются как нарывы на его древнем теле.
Город невозможно устал. Так устал, что не может ни кричать, ни шептать.
Он мудрый и старый. Город настолько стар, что в нём уже не осталось ни любви, ни ненависти. Только усталость и разочарование, повисшие на его плечах мёртвым грузом.
Так больно…
Город грустно вздыхает, он смотрит, как люди бестолково суетятся.
Он болен, давно и безнадежно. Болен людьми.
Если бы остановились заводы и фабрики, потухли трубы, изрыгающие из себя химикаты, затихли машины. Горд вздохнул бы полной грудью. Сейчас он озлоблен и устал.
Но люди не замечают его молчаливого крика и продолжают увечить и без того израненную душу.
Они слепы в своей алчности и глупости.
Город говорил о том, что он мечтает, как тонны воды смоют всю грязь с него, и он сможет, наконец, вздохнуть полной грудью и нормально задышать. Он говорил, что ему грустно от того, что это всего лишь его мечты и что никто не оставит его в покое.
Город сказал, что ему тяжело нести груз прошлого, всех тех тайн, что скрывают старые дома и улицы. Он видит призраков прошлого, они преследуют его и не дают спать. Он видит кровь и слышит крики, чувствует терзания и мучения тех, кто жил здесь много-много лет назад. Это его ноша, его крест.
Диана слушала город, и ей хотелось обнять его, но он сказал, что ему не нужна жалость. Может быть, толика понимания и осознания всего этого. Но никто не способен на такое. Люди лишь оставляют после себя шлейф грязи и мерзости. И вовсе немногие дарили городу радость.
Ещё он рассказывал, что не понимает, зачем строить непонятные здания, а потом уходить, бросая недостроенный ужас.
Город говорил, что жизненная энергия стала чёрной и тяжёлой…
И смог уже никогда не исчезнет, и однажды, люди утонут в нём, просто растворятся в собственной злобе и низости.
Диана молчала, потому что не знала, что сказать, она даже Марку не могла рассказать этих мыслей. Ей было стыдно за людей и горько. Потому что она такой же человек.
Город один, он один даёт приют для миллионов, а сам умирает от тоски, ибо не с кем говорить. Все слепы и глухи, и не слышат даже себя.
Огромный город устал, и он был так одинок…
Диана вдруг поняла, что и сама устала. Ей передалось настроение города.
Она устала за весь день в столице. От её непрекращающегося шума и бесконечной суеты.
Девушка ничего не хотела. Точнее, хотела, но только одного – вернуться домой.
Подумать только, она уехала далеко, и поняла, как дорога ей её земля, её маленькое, но уютное село, лес, поля, горы, река, дело, которым она занимается.
Нет ничего лучше дома, родного дома.
* * *
Они въехали на подземную парковку. Марк заглушил автомобиль и выбравшись из машины, открыл дверь для Дианы. Девушка смутилась, но руку ему подала.
Поднимались они на лифте также в молчании, но оно не было напряжённым или тягостным, скорее комфортным.
И Марк в очередной раз удивлялся Диане.
Другие девушки без умолку о чём-то трещали, создавая ему головную боль, а она молчала, иногда улыбаясь ему.
Они вошли в квартиру, которая встретила темнотой и безмолвной тишиной. И почему-то именно сейчас Марку показалось, что его холостяцкое жилище неуютное и очень одинокое. Он вспомнил, как Диана хозяйничала в своём деревянном доме, как накрывала на стол, ухаживала за отцом. Это было красиво и правильно. Там, где была она – был уют и комфорт.
Ему захотелось сменить свою холодную и бездушную квартиру на уютный и деревянный дом, который оживит своим присутствием его женщина. Этой женщиной он представлял только Диану.
И именно сейчас он понял, что современные девушки и женщины утратили своё исконное предназначение. Диана не соревновалась с мужчинами в мастерстве и профессионализме, как многие из женщин. Она не тратила безумное количество времени на свой внешний вид и модную одежду, на дорогую парфюмерию и пустую болтовню с интернетными подружками, как это делают современные домохозяйки олигархов.
Диана являлась Хозяйкой своего дома и своей земли. Она созидала красоту вокруг себя, несла добро в этот мир, воспитывала хищных птиц и помогала животным.
А ведь, мужчины, любуясь на современных женщин, как на куколок Барби, не чувствуют от них тепла и любви. Под слоем косметики и ярких одежд не проглядывает чуткой, созидающей уют и берегущий дом души. Поэтому не надёжны браки. Ведь мужчинам нужен надёжный тыл и уют, а не пустота во всём…
Марк с самого детства мечтал о крепкой и здоровой семье. Он осознал, что, оказывается, дорожит семейными устоями и преклоняется перед Истинной Женщиной, что может стать для мужчины не только женой, но и верной подругой, любовницей, соратницей, самой близкой и родной душой.
