* * *
Но это будет потом. Теперь Гасу четырнадцать. Ему до сих пор нравятся симпатичные пальчики на ногах, и он придирается ко мне, если я не слежу за своими. Но, хотя меня не напрягает то, что у Гаса могут быть необычные пристрастия, весьма огорчительно, что он ничего не понимает насчет воспроизводства и болезней, передающихся половым путем, не говоря уже о любовной страсти и романах. Могу ли я позволить ему учиться в старшей школе – даже в старшей школе с такими же детьми, как он сам, – если он такой невежественный? Но я просто не знаю, как подойти к обсуждению этой темы, потому что, как только я упоминаю о ней – «Гас, ты знаешь, откуда берутся дети?» – он тут же отвечает: «Они выходят из мамочек», и продолжает говорить о погоде или о морских черепахах – обо всем том, что занимает его ум в этот момент времени.
Для начала я решила посетить организованную с благими намерениями в школе Гаса лекцию на тему ограниченных возможностей и сексуальности. На ней много внимания уделялось проблемам безопасности: хорошие прикосновения, плохие прикосновения, как сказать «нет», и так далее. Под этой дискуссией просматривалась идея, что самую большую проблему для людей с расстройствами спектра представляют надругательства, а не просто секс. Также подразумевалось, что некоторая странность в социальном плане сама по себе является формой ограничения рождаемости. Миллионы взрослых мужчин, которые собирают фигурки персонажей из «Звездных войн», могут согласиться, и, конечно, в этом присутствует элемент правды. Но сейчас, когда появляются лучшие программы сексуального просвещения и сексуальность перестает вызывать такое смущение, есть интернет, который связывает людей и легко подключается умелыми детьми, то и у людей с расстройствами спектра появляется больше возможностей. И потом, я могла бы до бесконечности рассказывать Гасу о хороших и плохих прикосновениях, но он бы не понял ничего о том, что поцелуи или нежные прикосновения – не говоря уже о слиянии гениталий – имеют последствия.
Я вернулась домой с лекции несколько разочарованная, и у меня не прибавилось уверенности в моей способности передать сыну необходимые знания. Некоторые люди рождаются учителями. Я им полная противоположность. На бумаге – это да. Но лично – только дайте мне обсудить с вами тему, которую вы считаете интересной для себя, и к тому времени, как я с вами закончу разговаривать, вы забудете начисто все, что знали раньше.
Конечно, я была так озабочена сексуальной стороной отношений, потому что она казалась намного более конкретной и простой, чем мои страхи относительно эмоционального аспекта. Намного легче размышлять над вопросом: «Будет ли мой сын с аутизмом заниматься сексом?», чем над другим: «Сможет ли мой сын с аутизмом полюбить кого-нибудь?».
* * *
Примерно в то время, когда я прокручивала все это в голове, мне попался необыкновенный документальный фильм «Аутизм в любви». Автор фильма, Мэтт Фуллер, проследил жизнь четырех взрослых людей с аутизмом, которые развивали отношения между собой. Один из них был одиноким и страстно хотел встретить подругу. Другая пара представляла людей «высокофункциональных» – работающих, независимых, – но все равно столкнувшихся с трудностями в деле построения взаимоотношений. Один мужчина с трудом говорил, хотя был эрудитом и принимал участие в телепрограмме «Своя игра»; он был в течение двадцати лет женат на женщине с небольшим когнитивным расстройством, но с потрясающим эмоциональным восприятием. Когда снимался фильм, она умирала от рака яичников. Смерть жены едва ли отразилась на лице мужчины или в его словах. Но, по мере развития действия фильма, потеря мужчины стала неоценимой. И даже невзирая на его скрытые страдания, жизнестойкость этого человека дала мне большую надежду.
«Для меня это очень больной вопрос, – сказал Фуллер, когда я позвонила ему. – Если у вас нет полностью сформированной теории разума, как вы можете развивать романтические отношения? Вы вообще захотите их?» Другими словами, для людей с аутизмом, которые с трудом представляют, что человек рядом с ними может иметь совершенно иной набор потребностей и желаний, что вообще может значить романтическая любовь?
Я решила позвонить одной женщине из этого фильма, Линдси Небекер. Она так внятно и грамотно излагает свои мысли, и вы никогда не догадаетесь, что Небекер вообще не разговаривала до пяти лет. Вам и невдомек, что эта чувственная богемная женщина страдает от всевозможных сенсорных нарушений, и поэтому кажется просто чудом, что она и ее муж – который превратил свою детскую одержимость погодой в работу метеорологом – способны касаться друг друга, не говоря уж о том, чтобы заниматься любовью. Но они оказались способны. И она, не стесняясь, говорила об этом.
«Каждая личность находится на своем собственном пути изучения взаимоотношений и сексуальности. Это довольно мудрено, – рассказывала Линдси. – Мой отец говаривал, что те из нас, кто страдает расстройствами спектра, прибывают сюда, лишенные антенны, которая от природы есть у других людей. Мы замечаем, что другие люди способны подключать свои сигналы и у них есть невербальные знаки, а мы должны приобретать все эти инструменты».
«Я действительно ни с кем не встречалась, когда была подростком. У меня были сильные кратковременные увлечения, и друзья говорили мне, если я нравилась парню, но я не могла этого увидеть сама. Сигналы между мной и другими людьми никогда не совпадали. Я никогда не знала, что кому-то нравлюсь, и, как я догадываюсь, я не показывала людям, что они мне нравятся». Несмотря на ее красоту – а это обычно все, что нужно в старших классах, – у нее было всего несколько свиданий, крайне редких. В то же самое время человек, которому она в то время доверяла и рассказала о своей неспособности, один из ее учителей, в конце концов надругался над ней. «В то время я вообще не поняла, что это было надругательство. Но я чувствовала, что это неправильно».
То, что внутренне присуще большинству людей, требовало для Линдси изучения по книгам. Она изучала Дейла Карнеги ««Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей». Сама идея о том, что вы должны дать другим людям почувствовать свой интерес, чтобы установить с ними связь, была полностью новой для девушки. Но это осознание перевернуло ее жизнь.
Тем не менее взаимопонимание с людьми, как бы она к этому ни стремилась, было в высшей степени затруднительным. По мере того как Линдси взрослела, она все больше и больше казалась «обычной» для внешнего мира. Но это не значило, что у нее могли быть отношения с «обычным» парнем. «Для меня всегда был проблемой зрительный контакт и все еще остается. Иногда, если я с кем-то разговариваю, мне проще смотреть на что-то другое, чтобы сконцентрироваться. Лицо может очень сильно отвлекать». Другая причина связана с эмоциональной близостью. «Я поняла, что, испытывая по отношению к кому-то эмоции, я ощущаю себя сделанной из стекла. Как будто другой человек может смотреть прямо насквозь меня, может разглядеть все мои эмоции. Это чувство потери контроля способно разбить меня». Что, конечно, можно сказать обо всех из нас – в фигуральном смысле. Представьте, как бы это было буквально: думать, что кто-то может видеть все ваши мысли и чувства.
С человеком, который стал ее мужем, у нее не было любви с первого взгляда. Они встретились на конференции по аутизму. «Я знала, когда его там встретила, что он был какой-то другой. Я думала, возможно, это перерастет в интересную дружбу. Я не могла точно определить это. В тот момент моей жизни я поклялась никогда больше не вступать в отношения». Интересно, что Линдси была более открыта для секса, чем в прошлом, во время отношений, которые это подразумевали.
