– Не сердись, малышка Сью: это Люс тебя так окрестил, – заметила Онор Лангтри.
– Ах, речь о Люсе Даггете! – воскликнула сестра Докин, уловив наконец суть разговора, повернулась к Сью Педдер и окинула ее свирепым взглядом. – Если ты тайком встречаешься с ним, душечка, то надевай брезентовые штаны, а лучше комбинезон, и не дай ему разрезать его ножницами.
Сестра Педдер густо покраснела и ощетинилась, живо представив, что значит попасть в отделении нейрохирургии под начало старой мегеры Докин, и запальчиво возразила:
– Обо мне можете не волноваться! Мы с Люсом знакомы всю жизнь, с самого детства.
– Каким он был, Сью? – почему-то заинтересовалась сестра Лангтри.
– О, он почти не изменился! – смягчилась сестра Педдер в ответ на доброжелательный тон Онор Лангтри. – Все девушки с ума по нему сходили: он был таким красавцем, – но его мать зарабатывала стиркой, и это немного осложняло положение. Мои родители убили бы меня, если б заметили, что я на него поглядываю, но, к счастью, Люс был старше меня и к тому времени, как я окончила начальную школу, уже уехал в Сидней. Мы все наблюдали за его успехами на сцене. Я слушала по радио пьесы с его участием, не пропустила ни одной: благо их передавала наша местная радиостанция, – но мне не удалось увидеть его на премьере в Королевском театре. Кое-кто из моих подруг ездил в Сидней, но меня отец не пустил.
– А каким был отец Люса?
– Сказать по правде, я не помню. Он служил начальником железнодорожной станции, но умер вскоре после начала Великой депрессии. Мать Люса была женщина гордая и не стала обращаться за пособием, потому и занялась стиркой.
– У него были братья, сестры?
– Братьев не было, а вот две старших сестры были, причем обе очень красивые. Даггеты были самой красивой семьей в округе, но девушкам это счастья не принесло: одна пьет и шляется с кем ни попадя, а другая забеременела без мужа, родила, но ребенка бросила: вроде девочку – и по-прежнему живет с матерью.
– Люс хорошо учился в школе?
– Да, он очень умный, как и все Даггеты.
– А с учителями ладил?
Сестра Педдер визгливо рассмеялась.
– Боже милостивый, нет! Учителя терпеть его не могли. Он без конца язвил да так ловко изворачивался, что им никогда не удавалось его прищучить и проучить – Люс не давал для этого повода. Вдобавок он имел обыкновение мстить тем учителям, что его наказывали.
– Что ж, похоже, он не сильно изменился, – вздохнула сестра Лангтри.
– Теперь он намного красивее! Да я в жизни не встречала таких красавцев! – мечтательно улыбнулась Сью Педдер.
– У-у-ух! Кое-кто прямиком летит в пропасть! – усмехнулась сестра Докин и добродушно подмигнула.
– Не обращай на нее внимания, Сью, – вмешалась сестра Лангтри, чтобы не разрушить доверительную атмосферу и не лишиться источника информации. По счастью, Педдер пребывала в самом благостном расположении духа. – Нашу Салли изводит матрона, вдобавок у нее ноги отекли из-за жары.
Сестра Докин вынула из ведра распухшие ноги, небрежно обтерла их полотенцем и, подхватив туфли с чулками, пробурчала:
– Нечего говорить обо мне так, будто меня тут нет. Я здесь, все тринадцать с половиной стоунов
[17]. А мне и впрямь полегчало, ноги уже не так болят! Не пейте воду из этого ведра, девочки, в ней полно английской соли. Ну, я пошла: есть еще время чуточку подремать. – Салли поморщилась. – Это все проклятые ботинки, которые приходится надевать, когда стемнеет: с ними одно мучение, какие угодно ноги погубят.
– Ты подняла повыше изножье кровати? – бросила ей вслед сестра Лангтри.
– Давным-давно, милая! – послышался приглушенный ответ. – Так куда легче найти пару ботинок, которые там сроду не стояли. Да, имейте в виду: я говорю вовсе не о своих ботинках!
В ответ, конечно же, раздался дружный смех, но когда веселье стихло, за столом, где остались две медсестры, повисла тягостная тишина.
Онор Лангтри сидела и думала, нужно ли предостеречь Сью Педдер насчет Люса или хотя бы попытаться, и в конце концов решила, что должна, хотя и понимала, как это неприятно. Было ясно, что юной сестричке Педдер пришлось тяжелее других на пятнадцатой базе. Одна, без подруг, среди женщин намного старше и опытнее ее, она, должно быть, чувствовала себя всеми забытой и страдала от одиночества. Здесь не было даже девушек из Вспомогательной медицинской службы, с которыми она могла бы общаться, а потому хорошенькая, цветущая, соблазнительная сестра Педдер легко могла стать жертвой коварного Люса. К тому же в воспоминаниях Сью Люс был связан с ее детством и родным городком, а стало быть, опасаться нечего.
– Надеюсь, Люс не досаждает тебе? – медленно проговорила наконец сестра Лангтри. – С ним порой бывает… нелегко.
– Нет! – слишком поспешно ответила девушка, невольно вздрогнув, вырванная словами Онор из задумчивости.
Сестра Лангтри взяла со стола сигареты и спички и бросила в корзинку возле своих ног.
– Что ж, надеюсь, ты понимаешь, что Люс оказался в отделении «Икс» не просто так: у него имеются некоторые нарушения психики. Мы с этим справляемся, но не сумеем помочь, если это затронет тебя.
– Вы говорите так, будто он прокаженный! – возмутилась сестра Педдер. – В конце концов, в военном неврозе нет ничего постыдного – такое случается сплошь и рядом!
– Это он тебе сказал?
– Да… ведь это же правда.
На этот раз сестра Лангтри уловила сомнение в голосе девушки. Должно быть, произошло что-то такое, отчего у Сью поубавилось уверенности. Любопытно.
– Нет, это неправда. Люс никогда даже не приближался к линии фронта: всю войну просидел в канцелярии штаба артиллерийского полка.
– Тогда как он оказался в отделении «Икс»?
– Думаю, я не вправе разглашать это; могу лишь сказать, что у командования вызвали тревогу некоторые особенности поведения Люса, поэтому его и определили в «Икс».
– Он действительно иногда ведет себя странно, – пробормотала сестра Педдер, вспомнив пугающе бесстрастные механические толчки, безжалостные, словно удары тарана, и свирепые укусы.
Синяки у нее на шее еще не сошли, а кое-где на коже остались ранки – следы зубов. К счастью, по пути на базу в американской гарнизонной лавке Порт-Морсби она купила коробочку пудры – только это ее и спасло.
– Тогда прислушайся к моему совету: не встречайся больше с Люсом, – сказала сестра Лангтри и, подхватив корзинку, поднялась. – Я вовсе не собираюсь изображать здесь мисс Благочестие и читать проповеди, у меня нет ни малейшего желания вмешиваться в твою личную жизнь: это меня не касается, – но Люс опасен, так что держись от него подальше.
Такого сестра Педдер стерпеть не смогла: закусив губу и обиженно надувшись, словно ее только что отчитали и выпороли, процедила, бледная от гнева:
