Нил удивленно взглянул на него.
– А разве нет, сэр? Пожалуй, он слишком молод, чтобы отойти в мир иной по естественным причинам, не так ли?
– Верно, смерть наступила не вследствие естественных причин. Но почему вы заключили, что это самоубийство? – не сдавался полковник.
– Если он умер не от сердечного приступа, инсульта или чего-то в этом роде, то наложил на себя руки. Не стану утверждать, что в другое время мы не помогли бы ему с превеликим удовольствием, но прошлой ночью нам было не до того – мы нашли себе другое развлечение.
– Как он умер, сэр? – оживился Наггет. – Перерезал себе горло? Закололся? Может, удавился?
– А вам непременно надо это знать, мелкий вы поганец, падкий до мертвечины? – вскипел полковник, сытый по горло всей этой историей. – Он совершил то, что японцы называют «харакири», как мне думается.
– А кто его нашел, сэр? – спросил Мэт, по-прежнему стоя в дверях.
– Сестра Лангтри.
На этот раз слова полковника задели их за живое: должно быть, как раз на это тот и рассчитывал, когда объявил о смерти Люса. Все ошеломленно притихли и, как один, посмотрели на сестру Лангтри. Наггет выглядел так, будто вот-вот расплачется; Мэт, казалось, остолбенел; Нил переменился в лице.
– Ох, дорогая, мне так жаль, – произнес наконец Нил.
Онор покачала головой и с улыбкой спокойно сказала:
– Все нормально, правда. Как видите, я жива и здорова. Пожалуйста, не огорчайтесь так.
Полковник Доналдсон вздохнул и, устало хлопнув себя по ляжкам, признавая поражение, с натугой поднялся на ноги. Что поделаешь, если они нисколько не сожалеют, узнав о смерти своего же товарища, но растекаются киселем, оттого что их обожаемая сестричка Лангтри наткнулась на неприятное зрелище?
– Благодарю вас за беседу и за чай, джентльмены. Всего хорошего. До свидания.
Уже в коридоре, шагая рядом с сестрой Лангтри, полковник буркнул:
– Они знали! Эти самодовольные дьяволы знали, что Даггет мертв!
– Почему вы так думаете? – холодно спросила Онор. – Мне кажется, они просто старались вывести вас из себя, сэр, и, похоже, преуспели в этом. Вам не следовало идти у них на поводу: это их еще больше раззадоривает.
– Когда мне потребуется ваш совет, мадам, я скажу об этом! – прорычал полковник, закипая от бешенства, но тут же вспомнил о своем весьма деликатном положении: перевес в игре определенно на стороне сестры Лангтри, – и все-таки не удержался: – Придется провести расследование.
– Разумеется, сэр, – невозмутимо согласилась Онор.
Полковник понял, что с него довольно: ночь-то и у него выдалась бурная, – и устало признал:
– Похоже, нет повода подозревать, что дело здесь нечисто. У сержанта Уилсона, к счастью для него, железное алиби, что подтверждает не кто иной, как вы. Однако я подожду выносить заключение, пока военная полиция не осмотрит труп. Если они придут к выводу, что причина смерти не вызывает сомнений, полагаю, расследование сведется к простой формальности. Впрочем, это решать полковнику Сету. Я сейчас же поставлю его в известность. – Помолчав, он вздохнул и искоса взглянул на сестру. – Да, молодому сержанту Уилсону действительно крупно повезло! Вот было бы чудесно, если бы все медсестры на нашей базе так же рьяно пеклись о здоровье своих пациентов!
Сестра Лангтри остановилась у ширмы из пивных крышек. Ожесточенное соперничество с полковником Чинстрепом у них началось с первой встречи: они мгновенно возненавидели друг друга и с тех пор старались при каждой встрече уколоть побольнее. Верная прежнему курсу, сестра не испытывала к нему жалости и не собиралась благодушно спускать ему ядовитые издевки над Майклом, поэтому нежным, как шелк, голосом проворковала:
– Я, наверное, попрошу своих не болтать о ночной попойке. Как вы думаете, сэр? Мне кажется, об этом вообще ни к чему упоминать, если, конечно, военная полиция вынесет твердое заключение, что причина смерти сержанта Даггета – самоубийство.
Полковника аж передернуло, в нем клокотала ярость, он что угодно отдал бы, лишь бы стереть ехидную улыбку с этого лица и бросить: «Да, это я дал виски чертовым психам: хоть всему миру раззвоните», – но он знал, что никогда не сделает ничего подобного.
– Как сочтете нужным, сестра, – сухо кивнул Доналдсон. – Что касается меня, я об этом упоминать не стану.
– Вы еще не беседовали с сержантом Уилсоном, сэр. Он спал, когда я уходила, но его состояние не вызывает беспокойства. Уверена, он готов к разговору. Я сейчас же провожу вас в свой барак. Надо бы, конечно, поместить сержанта Уилсона в одну из свободных комнат, но все они заперты, так что пришлось устроить его у меня в комнате, под моим личным надзором. Это очень неудобно, поскольку там всего одна узкая кровать. Впрочем, как оказалось, это и к лучшему, верно?
Стерва, проклятая стерва! Если в рядовом Наггете Джоунсе виделся новоявленный Пастер, то из сестры Лангтри прямо-таки лез Гитлер. Полковнику оставалось лишь с горечью признать: даже в лучшие свои дни он не смог бы с ней тягаться. Он безумно устал, вдобавок история с Даггетом глубоко его потрясла.
– Я поговорю с сержантом позже, сестра. Всего доброго.
Глава 3
Сестра Лангтри с минуту стояла неподвижно и наблюдала, как полковник удаляется в сторону своего жилища, затем спустилась по пандусу с крыльца и направилась к себе.
Если бы только у нее было время подумать! Но события развивались слишком стремительно. Кто мог знать, что все обернется несчастьем? Единственное, что ей теперь оставалось, – действовать и быть всегда на шаг впереди. Полковнику Чинстрепу она не верила ни на грош. Он запросто мог забиться, как таракан в щель, в свою нору, а потом заставить матрону выполнить за него всю грязную работу – подбросить мысль нагрянуть в комнату сестры Лангтри. Майкла следовало увести из барака, причем немедленно. Как бы ей хотелось иметь в запасе больше времени: несколько драгоценных часов перед встречей с ним, чтобы найти нужные слова, – только к такому объяснению не подготовишься и за дни.
Предчувствие непоправимой беды уже витало в воздухе. Циники списали бы это на приближение сезона дождей, но сестра Лангтри не обманывалась. Когда все надежды, все счастливые чаяния рассыпаются в одно мгновение, вдруг с беспощадной ясностью понимаешь, что строила свой замок на песке. Именно так и случилось у нее с Майклом. Как она могла поверить, будто в искусственном мирке военной базы может возникнуть что-то подлинное, прочное? Разве не по этой причине она решительно отказалась развивать отношения с Нилом Паркинсоном? Обычно мужчина ложится в постель с той, кого знает – или по крайней мере ему кажется, что знает, – но для Майкла настоящей Онор Лангтри никогда не существовало, это была выдумка, фантазия. Единственная Лангтри, которую он знал, была сестрой милосердия. В случае с Нилом у нее хватило здравомыслия это понять и задушить в себе надежды, пока оба они не вернутся к привычному окружению, пока у Нила не появится возможность увидеть в ней не сестру Лангтри, а Онор, но с Майклом она не думала, не рассуждала: все вытеснило желание быть с ним, любить его здесь и сейчас, – и к черту последствия. И все же какая-то часть ее существа всегда безотчетно чувствовала, как непрочна, как призрачна эта связь.
