– Нет, не нужен, – и никогда не буду нужен. Твоя жизнь уже наполнена! Иначе ты не была бы такой, какую я знаю: сердечной, любящей, увлеченной, горячо преданной работе, которая по плечу далеко не всем женщинам. Заниматься домом и рожать детей слишком скучно для тебя, ты не сможешь довольствоваться клеткой, пусть и уютной, не для этого ты училась. Рано или поздно та жизнь со мной, что ты описала: жизнь, посвященная мне одному, покажется тебе пресной и душной! Ты вольная птица, Онор, такая судьба не для тебя. Ты должна расправить крылья и лететь.
– И все же я готова рискнуть, – выдавила Онор, побледнев, но по-прежнему не желая сдаваться.
– А я – нет. Если бы я описал сейчас только твое будущее, то, возможно, согласился бы попытаться, но я говорил и о своей жизни тоже.
– Значит, ты решил связать себя не со мной, а с Беном.
– Бену я не смогу сделать так больно, как в конечном счете сделаю тебе.
– Забота о Бене захватит тебя полностью, и ты больше никому не сможешь помочь.
– Что ж, значит, буду жить ради этого.
– А что, если я предложу тебе разделить заботы о Бене? Так мы сможем быть вместе и оба будем чувствовать себя нужными.
– Ты это серьезно? – спросил он неуверенно.
– Нет, я не смогу тебя делить, а уж тем более с Бенедиктом Мейнардом.
– Тогда и говорить не о чем.
– Да, о нас уже все сказано. – Она по-прежнему стояла в кольце его рук и не пыталась высвободиться. – Остальные согласились, чтобы ты заботился о Бене?
– Мы заключили договор. Это наше общее решение. Что бы ни случилось, Бен не попадет в дом для умалишенных, а жена и дети Мэта не будут голодать. С этим тоже согласились все.
– Все? Или так решили вы с Нилом?
Майкл признал правоту ее слов легким кивком, и горькая улыбка тронула его губы.
– Пришло время проститься.
Его пальцы скользнули по ее плечам к затылку, нежно коснулись шеи. А потом он поцеловал ее, и в этом поцелуе глубокая любовь смешалась с болью, с признанием того, что непременно случится, и жгучей жаждой того, что случиться могло бы. Этот страстный, чувственный поцелуй был полон воспоминаний об их единственной ночи, но Майкл резко прервал его и отстранился: слишком поспешно, – хотя ей не хватило бы и вечности, чтобы проститься с ним.
Он вытянулся по стойке «смирно» с улыбкой в глазах, круто повернулся и зашагал прочь.
Сестра Лангтри опустилась на бочку из-под бензина, чтобы не смотреть ему вслед, пока он не скроется из глаз, и уставилась на свои ботинки и бурые стебельки сухой травы в песке.
Вот и все. Разве могла она соперничать с Бенедиктом? Тот нуждался в Майкле куда острее. В этом Майкл был абсолютно прав, с этим не поспоришь. Как он, наверное, одинок и несчастен. Неужели так всегда и бывает? Сильного бросают ради слабого. Что движет сильным, когда он бросается на помощь слабому, неудержимый порыв или чувство вины? И кто больше выигрывает? Просит ли слабый о помощи, или сильный сам вызывается помочь, принимая решение за обоих? Не порождает ли сила слабость, не поощряет ли? Или, напротив, слабый рядом с сильным становится сильнее? И если на то пошло, что такое сила или слабость? Майкл прав: она в состоянии обойтись без него, – но значит ли это, что он ей не нужен? Он полюбил ее за силу, но не может жить с той, кого любит. Любя, он отвернулся от любви, потому что не мог или не хотел довольствоваться любовью.
Ей хотелось крикнуть ему: «Забудь о мире, Майкл, я стану им! Со мной ты узнаешь счастье, о котором не смел и мечтать!» – но с равным успехом она могла бы взывать к луне. Быть может, она сделала это осознанно: полюбила мужчину, который предпочел любви служение? Она восхищалась Майклом со дня его появления в бараке «Икс», и ее любовь выросла из этого восхищения, из уважения к его личности. Друг в друге их привлекала сила духа, уверенность, способность давать, ничего не требуя взамен, но эти же качества и отталкивали их друг от друга, не позволяя быть вместе: два положительно заряженных полюса магнита.
«Дорогой мой, любимый Майкл… Я буду думать о тебе и молиться, чтобы силы не оставили тебя».
Она обвела взглядом пляж, исхлестанный ветром и дождем, что лил не переставая последние дни. Две прекрасные белые крачки парили в воздухе, крыло к крылу, словно связанные невидимой нитью. Не разрывая пары, они описали круг, устремились вниз и исчезли вдали. «Вот чего я хотела, Майкл! Не запереть себя в клетке, а парить вместе с тобой в бескрайнем синем небе».
Пора идти. Нужно отвести Мэта, Бенедикта, Наггета и Майкла к месту сбора. Это ее обязанность. Нил как офицер поедет отдельно, но она еще не знала когда. Придет время – ей сообщат.
Пока она шла, к неотступным раздумьям о Майкле прибавились другие мысли. Пациенты отделения «Икс» вступили в заговор, и Майкл с готовностью их поддержал, хотя зачинщиком был Нил. Это казалось бессмыслицей, однако вполне понятно, почему все скрывали от нее, что в действительности произошло в бане, пока военная полиция не вынесла официальное заключение о причинах смерти Люса и не закрыла дело. Но почему Нил так настойчиво не соглашался, чтобы Майкл рассказал ей все теперь, когда это уже не могло повлиять на ход событий? Нил достаточно хорошо ее знал, чтобы понимать: не в ее характере бежать к полковнику Чинстрепу и выкладывать все как есть. К чему бы это привело? Что бы изменилось? Вероятно, Бенедикта навсегда поместили бы в какое-нибудь гражданское лечебное заведение, но для остальных все закончилось бы увольнением с позором, если не тюрьмой. Наверное, они вдобавок договорились сплотиться против нее и отрицать все, что она могла бы рассказать полковнику Чинстрепу. Но почему Нил так яростно настаивал, что она не должна ни о чем узнать? И не только он: Мэт и Наггет тоже встали на его сторону.
Что сказал Майкл уже в конце разговора? Они заключили соглашение. Жена и дети Мэта не будут жить в нищете, да и Наггету, без сомнения, не придется голодать, пока он будет учиться на врача, а Бенедикт не отправится в лечебницу для душевнобольных. Майкл и Нил… Эти двое разделили обязательства между собой. Но что получил взамен Нил, когда согласился снабдить деньгами семью Мэта и оплатить образование Наггета? Две недели назад сестра Лангтри сказала бы: «Ничего», – но сегодня уже не была так в этом уверена.
Напускное спокойствие Нила, вежливое равнодушие и невозмутимость, с которой он принял их разрыв, заставили ее поверить, будто он не чувствует себя задетым. Но кто наговорил Майклу ту замшелую чушь о классовых различиях? Она охотно ухватилась за спасительную соломинку, что протягивала ей уязвленная гордость. Кто-то внушил Майклу эти мысли, кто-то убедил его, что он должен с ней порвать. И кто же? Разумеется, Нил!
Глава 5
Эвакуация организована была очень четко. Когда сестра Лангтри привела на место сбора своих пациентов, их так быстро забрали, что они едва успели наскоро обнять ее один за другим и чмокнуть в щеку. Потом она даже не могла вспомнить, как смотрел на нее Майкл, и смотрел ли вообще. Оставаться и ждать в надежде, что удастся увидеть их снова, похоже, не имело смысла, поэтому она проскользнула между кучками солдат, которые под присмотром медсестер дожидались своей очереди, и вернулась в отделение «Икс».
