Ну, наверное, подумал.
Потому что самые шустрые Красные Шапки не на шутку увлеклись свалившейся возможностью замутить политические игры и разбогатеть. Ну или хотя бы заработать. Помимо главных кандидатов, сделавших ставку на радикальные политические инструменты различного калибра и скорострельности, в казармах образовалось изрядное число самонадеянных кандидатов, молниеносно прозванных «мурзилками», многие из которых даже уйбуями ещё не стали, но мечтали о том, как будут править семьёй. И у каждого обязательно находилось небольшое число почитателей, которые изрядно размазывали предполагаемые выборные показатели.
– Голосуйте за меня! А чтобы вам лучше голосовалось, я каждые два часа стану выкладывать видосик о том, как плохо мы живём сейчас и как хорошо будем жить, когда я стану великим фюрером!
– Первым же указом национализирую «Средство от перхоти»! Доходы от кабака должны оставаться в семье, а не выводиться за пределы Южного Форта!
– Грабительские отчисления будут снижены! А квоты на грабежи – повышены!
Обещания сыпались на Шапок со всех сторон, а непривычный к подобному обращению электорат внезапно верил практически всем, судорожно перебегая от одного кандидата к другому.
Однако «мурзилки» Напильника беспокоили не так сильно, как появившийся ночью гигантский синий плакат: «Пошли свой голос!», который сменил парадный портрет Кувалды, висевший напротив мусорной кучи, и синие металлические ящики с прорезями, вскрыть которые у Гниличей не получалось. И сдвинуть с места не получалось – ящики оказались надёжно защищены магией.
«Пошли свой голос!»
«Не жди воскресенья – сделай выбор сейчас!»
«Все будут голосовать, а ты – бухать!»
«Честно! Безопасно! ВЫГОДНО!»
Тех, кто соглашался отдать свой голос заранее, шасы-волонтёры включали в число участников лотереи, обещая целую кучу призов в воскресенье. А самое интересное заключалось в том, что волонтёры не спрашивали документов, просто просили заполнить бюллетень. И самые умные Шапки успели наведаться ко всем ящикам, заполучив целую кучу лотерейных билетов. Однако об этом Напильник не думал. Гораздо больше его волновало, за кого дикари отдают свои голоса.
Но и эта мысль надолго в голове будущего великого фюрера не задержалась: внизу послышались визгливые вопли, и Напильник высунулся в окно.
– Не позволим токсичным мужланам вновь захватить власть! Бабы мы или нет! Хватит терпеть! Возьмём своё! Пусть великой фюреркой станет женщина Дурич!
– Нет! Женщина Гнилич!
– Женщина Дурич!
– Гнилич!
– Шибзич!
– Я тебе покажу, корова!
– Сама такая!
Во вспыхнувшей драке не было ничего особенного, но Напильнику не часто доводилось видеть, как бьются женщины, вот и заинтересовался.
– Бардак, конечно, – вздохнул подошедший Титаник. – Вся семья на ушах стоит, того гляди – сломаются.
– Кто? – не понял Напильник.
– Уши, – ответил боец. – На них ведь стоят.
– А, ну да, – не стал спорить главный Гнилич. – Пусть дерутся – нам работы меньше.
– Да, сегодня трудный день, – со вздохом согласился боец.
Несколько секунд Напильник молчал, разглядывая дерущихся женщин, а затем странные интонации в голосе Титаника всё-таки привлекли его внимание.
– Чего сегодня такого трудного? – нахмурился он.
– Так ведь дебаты.
– Какие дебаты?
– После обеда будут – королева велела, – беззаботно ответил боец. – С утра тебе шасы звонили, велели сделать. Они в кабинет позвонили, тебя не было, так трубку я снял.
– И ты мне об этом только сейчас говоришь?
Несколько секунд Титаник таращился на возбуждённого Напильника, после чего развёл руками:
– Так я с утра трезвый был.
Чем всё и объяснил.
* * *
Южный Форт,
штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово
Идею проведения предвыборных дебатов Гниличи восприняли с большим воодушевлением. Слух о том, что бывший великий фюрер Кувалда окончательно свихнулся, как уверяли пропагандисты – от горя, и добровольно собирается прибыть в Южный Форт, вызвал у Гниличей в целом и у Напильника в частности приступ нездорового веселья. Причём их совсем не смутил странный поступок одноглазого, поскольку разбираться в мотивах принятого решения дикари посчитали ненужным – достаточно было самого факта.
Времени оставалось мало, но Гниличи успели: стянули в Форт подкрепления, подготовили для оппонента достойную сцену и две пулемётные точки. По замыслу начинающего режиссёра Напильника, апофеозом дебатов должен был стать взрыв трибуны: будущий фюрер пообещал сородичам грандиозный фейерверк, и те с нетерпением ждали шоу.
И шоу состоялось.
Но оказалось совсем не таким, как представляли Гниличи.
К назначенному времени было готово решительно всё: возбуждённый электорат собрался во дворе, потряхивал ятаганами, помповыми ружьями и мечтал о разборке, старательно заминированная трибуна возвышалась на положенном месте, а довольно улыбающийся Напильник рыгал у крыльца «Средства от Перхоти». В руках фаворита предвыборной гонки поблёскивала бутылка виски, а над его красной банданой к стене прилепили наспех нарисованный плакат: «Добро пожаловать домой, Шибзичи!»
– Трындец одноглазому, топор ему в зубы, – сообщил Напильник соратникам, выслушав доклады о подготовке к встрече. И пообещал: – Он эти дебаты до конца жизни запомнит!
Подчиненные вежливо посмеялись.
– Может, всех Шибзичей гасить не будем? – предложил осторожный Титаник.
– Не будем, – милостиво согласился Напильник. – Штуки три оставим, а то перед королевой неудобно.
Разработанный главным Гниличем план предвыборной дискуссии был прост и незамысловат: прения предполагалось начать сразу, как только неумные конкуренты окажутся в стратегическом окружении, после чего пожаловаться королеве на нечестность Шибзичей, якобы начавших стрельбу…
– Едут! – Стоящий на стене дозорный замахал руками. – Едут!!
Помповые ружья лязгнули, ворота распахнулись, и во двор величественно вплыл массивный «Хаммер». Чёрный и бронированный.
– А Кувалда осторожен, – процедил Напильник. Он всё ещё верил в успех предприятия. – Только вот крутая тачка вряд ли спасёт придурка.
И замолчал.
Потому что вслед за внедорожником в Форт вкатился длинный лимузин, за которым последовали два микроавтобуса и ещё один «Хаммер». Гниличи, как было велено, закрыли ворота, но стрелять, на своё счастье, не начали – никто не ожидал, что выезд одноглазого окажется настолько шикарным.
