Люды оторопели.
– Знаете?!
– Было бы глупо сдавать под офис чужой склад, так? – издевательски поинтересовался Кумар. – А моя предприимчивость только укрепила избирателей в понимании правильности выбранной кандидатуры. Красные Шапки лишний раз убедились, что я смогу принести их несчастной семье процветание.
Милана развела руками:
– Это безумие.
– Это демократия.
– Но ведь он – шас! – Воевода предприняла последнюю попытку образумить Булыжника. – Зачем тебе чужак? Урбек не вашей крови!
– Ужасная ошибка природы, – вздохнул Кумар и вытащил из кармана френча засаленную бумажку. – Но в душе я истинный Дурич. У меня и справка есть.
– Какая справка?
– О двойной национальности, – мило улыбнулся шас. – Временами я ощущаю себя настоящим дикарём.
– Это какой-то бред, – выдохнула Милана, бросив взгляд на текст. – Безумие.
– А то, что я чищу зубы два раза в день, ничего не значит, – продолжил Урбек. – К тому же моим будущим подданным на это плевать.
– Пахнет от тебя, конечно, не очень, но мы потерпим, – осклабился Булыжник, которому передалось немного уверенности шаса. – Адназначна!
– Братец, дыши отвернувшись, – попросил Урбек и тут же вернулся к людам. – Вы уже уходите?
Несколько мгновений Милана яростно смотрела на добродушно улыбающегося шаса, после чего сдалась и поинтересовалась:
– Сколько?
– Вот это уже по-деловому. – Кумар указал на дверь офиса: – Давайте продолжим разговор в моём кабинете.
///
– Слышал? – поинтересовался Урбек после того, как за зелёными ведьмами захлопнулась дверь, а на мониторе высветилась таблица поступлений на счёт. Весьма приятно пополнившаяся в нужной ячейке.
– Что слышал? – не понял Булыжник.
– Зелёные велели свернуть проект.
– Это как?
– Это насовсем, – с грустью ответил скупщик краденого, снимая красный шарфик и бросая его на стол. – Совсем насовсем.
– То есть ты не будешь великим фюрером?
– Я очень хотел, Булыжник, но мои мечты разбиты вдребезги, обстоятельства оказались сильнее, – пробубнил Урбек. Налюбовавшись на банковский счёт, он запустил складскую программу, собравшись с головой погрузиться в дела, и потому его голос прозвучал несколько рассеянно. – Крепись – мы проиграли в честной борьбе.
– В какой борьбе, если ты просто взял деньги и отвалил? – возмутился Дурич.
– Что в этом нечестного?
– Ты и у меня брал деньги.
– У тебя я брал деньги на борьбу и уверенно вёл наш клан к победе. А у зелёных я взял деньги за то, что в итоге проиграл. Всё честно.
– Нет! – Булыжник чувствовал, что его обманывают, но пока не понимал, как именно, ведь по словам хитроумного шаса выходило, что всё вроде в порядке… Несколько секунд Дурич хватал ртом воздух, но всё-таки сумел подыскать нужные слова: – Я тоже хочу деньги.
– За что? – кротко поинтересовался Урбек.
– За то, что проиграл.
– Но ведь проиграл я, – вздохнул скупщик краденого. – Я лишился мечты стать великим фюрером. У меня даже справку о двойной национальности отобрали.
– А я?
– У тебя всё впереди, вдруг выборы войдут у вас в привычку? Попробуешь в следующий раз.
– И ещё я остался без денег, – добавил Булыжник, с горечью вспомнив, сколько отдал Урбеку.
– Нужно уметь грамотно проигрывать.
– Научишь?
Шас отвлёкся от монитора, несколько удивлённо посмотрел на оживившегося дикаря и медленно протянул:
– Ну, могу, конечно, провести тебе веб-семинар по теме, но он платный.
– Дорого? – спросил Булыжник, которому очень хотелось научиться грамотно проигрывать.
– Недёшево, – не стал скрывать Урбек. – Но тебе я сделаю скидку.
* * *
Южный Форт,
штаб-квартира семьи Красные Шапки
Москва, Бутово
А потом прозвучал взрыв…
Нет, взрыв прозвучал совсем потом. А сначала Кувалда изложил Биджару план штурма и пообещал провести его, невзирая ни на протесты, ни на увещевания.
«Ты пойми, – произнёс одноглазый, глядя на рассерженного шаса с отеческой улыбкой. – Почта – это хорошо, но что это за выборы получатся, если я никому голову не отверну? Я, конечно, стану законным фюрером, королева меня позфравит и всё такое прочее, но нарофу фемократия без перестрелок пофозрительна. Нароф любит, когфа фюрер не только законный, но и любимый, а если бошки врагам не сшибить – любимцем нарофа ни за что не станешь».
«А тебе не пофиг? – придя в себя, поинтересовался Биджар. – Ты всё равно главный».
И в ответ услышал неожиданное:
«Мне – нет, – твёрдо ответил одноглазый. – Урбеку – пофиг, ему бы лишь бабла нагрести. Булыжнику, фураку, пофиг, раз он свою тему Урбеку отфал. А мне и Напильнику – не пофиг. Мы тут жить буфем, тут править. Поэтому нам не ужиться и чья-то башка точно фолжна слететь».
Переубедить его не было никакой возможности, и Биджару оставалось надеяться только на то, что королева Всеслава не прикажет повесить одного из основных претендентов на должность великого фюрера за то, что он прикончил второго, определив победителя самым простым и, возможно, самым честным способом.
А уж потом прозвучал взрыв.
Возвращение в Южный Форт Кувалда обставил по всем правилам военно-выборного шоу. В четыре часа утра, когда привыкшие к роли победителей Гниличи пребывали в особенно расслабленном состоянии, Шибзичи взорвали ворота и ворвались во двор, ведя активную огневую агитацию за своего кандидата. Их поддержали сидевшие в казарме сородичи и даже часть Дуричей, которым надоела власть Гниличей, а своего кандидата у них не было, потому что он слился. Ошарашенные Гниличи, свято верившие в то, что никто не осмелится нарушить королевский запрет, не сумели достойно ответить на применение хоть и старых, но отлично зарекомендовавших себя выборных технологий, не удержали башню и позорно отступили в казармы. Правда, без Напильника, которого из башни не выпустили.
Счастливый Кувалда вернулся в разгромленный кабинет и объявил подданным, что выборы состоятся, несмотря ни на что…
И не обманул.
///
– Чего будет-то?
– Сказано: выборы!
– А нас за что?
– Не нас, а мы.
– Если мы, то почему оружие запретили брать? Точно тебе говорю: ща нас всех того…
– Не, нас не тронут. Королева сказала: чтобы без стрельбы.
– Напильнику расскажи.
