«Эх, вот бы сейчас батькин щит, я бы тогда…»
Перед глазами словно сам собой возник щит: тяжёлый, круглый, с большой шишкой посередине и серебристой насечкой по краю. Когда же пылающее бревно рухнуло на Никитку, он вскинул руку, собираясь не то перекреститься, не то и в самом деле закрыться заветным щитом.
Чья-то сильная рука дёрнула Никитку за шиворот и легко, как кутёнка, вздёрнула в воздух. Голоса, прежде доносившиеся откуда-то издалека, стали хорошо слышны, и это окончательно убедило Никитку, что помереть он ещё не успел.
Открыв глаза, он, сколь было можно, завертел головой. Перед ним стояли двое. Точнее, один стоял впереди, а второй чуть сбоку, потому как именно он держал Никитку за шиворот. Тот, что впереди, казалось, только что вышел с царского пира: белый парчовый кафтан заткан узорами и подхвачен белого же цвета кушаком с серебряной бахромой, на голове мурмолка с жемчужной запоною и белым пером. По всему видать – знатный боярин. И не измарался он на пожарище, вот что подлинное диво!
– Эй, маленький колдун, ты чьих будешь? – спросил тот, что сбоку. Длинный, весь в чёрном, по виду он походил на опричника.
– Не маленький я! – обиделся Никитка и попытался вывернуться из рук чёрного. Куда там! Тот даже не шелохнулся.
– А на колдуна ты, значит, согласен? – с усмешкой спросил боярин. – Отпустите его, Ортега, – приказал он. – А ты рассказывай.
Чёрный с диковинным именем поставил Никитку наземь, но руку сразу не отпустил, лишь убедившись, что тот не собирается давать дёру.
– Никитка я, Васильев сын, Звягин, – ответил Никитка, поклонившись боярину большим обычаем. – С батюшкой из-под Тулы приехал. Дворянин он служилый, его в царёв Разрядный приказ вызвали.
– Не местный, значит, – усмехнулся боярин, – а кто тебя там учит?
– Батюшка и учит. И грамоте, и тому, как царскую службу нести, – отчитался Никитка.
– Ещё и самородок… Очаровательно.
– Необученный чел с таким мощным «щитом»? – спросил чёрный, повернувшись к боярину. – Возможно ли это?
– Вы же видите, Ортега. Челы способны удивить любого. – Боярин задумчиво взглянул на Никитку. – Знаешь ли, что с тобой произошло?
– Кажись, бревно мимо пролетело.
– Мимо! – боярин засмеялся. – На тебя не одно бревно, а добрый десяток упал. Мы с Ортегой всё лично видели.
– Как же тогда… – ошарашенно проговорил Никитка. – Я ж…
– Всё просто, юноша. Ты – маг или, как принято сейчас говорить, – колдун. И спасся, применив заклинание щита. Раз тебя этому не учили, значит, ты сотворил его, не сознавая того, что делаешь. Это значит, что ты можешь стать сильным магом, если, конечно, станешь учиться.
– Но я…
– Тёмный, оставь отрока!
Никитка аж вздрогнул, потому что, увлёкшись разговором с боярином, не заметил подошедшую к ним женщину. В отличие от боярина её добротная одежда местами была замарана и прожжена огненными искрами.
– А вот и ведьма, твоя защитница, – усмехнулся боярин.
– Никитка, ступай сюда, – позвала женщина, и, к своему удивлению, Никитка узнал в ней двоюродную тётку по отцу. Прошлым летом она на две седмицы приезжала к ним в гости, и всё то время Никитка не мог отделаться от ощущения, что тётка пристально за ним наблюдает. Как же она нашла его здесь, среди пожара? И почему этот боярин назвал её ведьмой?
– Ступай, ступай. – Боярин, кажется, потерял к Никитке интерес. – Идёмте, Ортега. Юный человский маг не останется без учителя. Открывайте портал к Цитадели.
Чёрный молча кивнул, и уже в следующее мгновение рядом возник диковинный чёрный вихрь, где разом исчезли и сам чёрный, и нарядный боярин.
Никитку аж завидки взяли: как у них ловко всё получается. Он подошёл к тётке.
– Ты вправду ведьма? – спросил он. – Научишь меня колдовать, как они?
Александрова слобода,
1581 год
– Никита, демон, заснул, что ли? – голос царя прозвучал подозрительно. – Эдак к царю любой бродяга проскользнёт, а ты и не шелохнёшься!
– Прости, государь, настороже я, – отозвался Никитка. Ещё бы не так: «кузнечный молот» наготове и может быть в любой момент приведён в действие, а что не ответил царю сразу – так это потому, что отвлёкся на поставленные вокруг царских покоев «серебряные колокольчики». Глупо было использовать этот аркан, когда кругом так много людей. Ещё бы «шаровой молнией» ударил, чтобы вернее свою дурость показать!
– А мне кажется, что спишь…
Царь кинул на Никитку хмурый пристальный взгляд. Эх, государь наш батюшка, Иоанн Васильевич, не оттого молчал твой государев телохранитель, что долг свой забыл или вовсе пренебрёг им, а от лишнего усердия. Третью седмицу лишь в дворцовой страже, а возле самого царя так и вовсе второй раз. Но царю так не скажешь, оттого Никитка и вытянулся во весь рост и глаза для пущей убедительности вытаращил, дескать, не сплю я, царь-батюшка, сам зришь…
Несмотря на возраст, царь был ещё высок ростом. Годы ссутулили его, оставили глубокие морщины на желтоватом сухом лице, но украсть царственную осанку не смогли: сейчас Иоанн Васильевич смотрел на Никитку сверху вниз и ожидал ответа.
– Не смею я в твоём, государь, присутствии спать, да и никто не посмеет! – Никитка низко поклонился царю. – А молчал я потому, что шорох за дверью услышал, вот и вслушивался, чтобы твою государеву милость не тревожить.
На царёвом лице появилась усмешка.
– Неужто твои колдовские штуки так плохо помогают наше государево здоровье беречь?
– Какие… кх… кхх… – закашлялся Никитка. Лицо словно костром ожгло. Откуда царь мог вызнать обо всём?
– Дурак, ой и дурак ты, Никита, хоть и колдун! – покачал головой царь. – Или и впрямь думаешь, что царю про волхование ваше ничего не ведомо? Или про нелюдей бесовских, что рядом с нами живут?
Никитка упал царю в ноги.
– Прости, великий государь… Не злого умысла ради, а только для службы тебе!
Царь сел в глубокое, украшенное рыбьим зубом кресло и задумчиво взглянул на валявшегося посреди горницы Никитку.
– Сие мне тоже ведомо, как и род твой и славные деяния на ливонских порубежьях. Потому и взяли тебя в дворцовую стражу, что царю ты верен, а не бесам. Прежде тебя мне и другие колдуны служили, пока нелюдям не продались.
Об этом Никитка был наслышан даже в Ливонии. Продались царские маги Великим Домам или попросту чересчур сдружились с жителями Тайного Города, кто теперь скажет? Казнили их по царёву приказу за колдовство, и вся недолга. От этих воспоминаний Никитку снова бросило в жар, словно у самого костёр под ногами развели.
– Государь… – разом севшим голосом проговорил он. – Прости дурака, не ведал, что творю…
– А мне дурак в колдунах не нужен! – стукнул посохом царь. – На то шуты есть. Понял?
