– Занимайся своими делами, Лукас Корбьер! В мои не вмешивайся! Слышишь?
Лукас спокойно раздвинул матросов.
– А что на юнгу орешь?
– Бред несет, шарлатанство одно…
Гийом Лебель, первый помощник, тоже протолкался к спорщикам.
– Какой бред? – заинтересовался он. – Хуже паутины, какую ты мне в нос заталкивал, когда у меня гайморит разыгрался?
– Паутина – веками проверенное средство, она лечит. А дикари пусть не лезут ко мне со своими дикостями.
– Это Эму ты назвал дикарем? Услышь тебя адмирал, плавать тебе за бортом.
– Я? За бортом? Скажешь тоже! Что вы без меня делать будете?
– Обойдемся, – заявила Эма.
Микроб нагнул голову, словно бык, готовый бодаться.
– Пойду-ка я приглашу принца Тибо, – решил Лукас.
– Что тут у вас происходит? – спросил принц, подойдя к спорщикам.
Врач ткнул в Эму пальцем.
– Эта вот… темнота собралась лечить Жюля варварскими средствами. Отвратительными, ваше высочество.
– Неужели? – удивился принц, слегка улыбнувшись Эме. – А ведь эта темнота доброе дело Жюлю сделала, я сам свидетель.
Микроб поджал губы, не желая отвечать. Зато Эма воспользовалась случаем и заговорила.
– Ваше высочество, я знаю средство от гангрены. Мы могли бы даже ампутации избежать!
– Вранье! Постыдное вранье! – возмутился Микроб. – Ампутация была неизбежной, необходимой и своевременной.
– Значит, ты все-таки признаешь мою правоту? – спросил Лукас.
– Никогда я ее не признаю, Лукас Корбьер! Никогда!
Принцу Тибо надоело слушать их препирательства, и он поднял руку, призывая доктора замолчать.
– Помолчите, пожалуйста. А ты, юнга, скажи, в чем состоит твое лечение.
– Лечение червями, принц.
Матросы скривились от отвращения.
– А я что говорю? – воскликнул Микроб. – Дикари – они и есть дикари! Что, мы их не знаем? У них для каждого органа божок, от лихорадки плясками лечат, а от дурных мыслей череп долбят. Вот теперь еще и черви. Обезьяний бред!
– Полегче, – одернул его принц.
– Черви опасны, принц, это всем известно. Кишки в кашу могут превратить.
– Но только не земляные, – вступил в разговор Щепка, который в детстве часто ел червей.
– Конечно, – подтвердила Эма. – Разновидностей червей много, все зависит от того, чем они питаются. – Эма, ища поддержки, взглянула на принца. – И ничего необычного в этом средстве нет, правда ведь, принц? Известное средство. Все им пользуются на полях сражений.
– Мы не знаем, что такое поля сражений, – сказал принц Тибо.
– Как это, принц?!
– Королевство Краеугольного Камня никогда не воевало. Единственное среди всех северных стран.
– Да, но… Ни одной войны? Даже самой маленькой?
– Ни одной. У нас и дуэли запрещены.
Эма не могла найти слов от изумления.
– Ну тогда, принц… Тогда понятно, – снова заговорила Эма. – В общем, черви питаются мертвечиной. Они ее выедают. До тех пор, пока есть мертвечина, они живое не трогают.
– Доказательства! Нужны доказательства! – закричал врач.
– Брошенные раненые выздоравливали быстрее, чем те, за которыми ухаживали, – ответила Эма.
– Отвратительно, – сказал Микроб.
– Удивительно, – сказал Тибо.
– И не думайте, принц, – вступил в разговор адмирал Дорек, который сначала не собирался вмешиваться.
– Есть у нас черви? – спросил Тибо, ища глазами кока.
Эма показала пальцем на верхушку мачты. Вся команда подняла вверх головы, ожидая чудесного явления.
– Едят сухари в тепле, на солнышке.
– Сухари? Там, наверху? Ах ты воровка! – возмутился кок. – Надо ее наказать!
– Помолчи, кок, – прервал его Гийом Лебель.
– Жюль при смерти, – настаивала Эма. – Что мы теряем? Новую операцию, которая неизвестно чем кончится… Вернее, я боюсь…
Она не договорила.
Повисло тяжелое молчание, принц Тибо прервал его, хлопнув в ладоши.
– Решено. Доктор! У нас есть больной, есть лекарство, не хватает смирения. Где черви? Я хочу на них посмотреть.
Принц отправил матросов заниматься своими делами, а сам под палящими лучами солнца полез на мачту и, когда увидел шевелящийся мешочек, неожиданно почувствовал радостное изумление. Его вызвала отвага Эмы, но он предпочел сказать себе, что обрадовался червям. Так ему было спокойнее.
Микроб подчинился, не желая оказаться виноватым. И дал Эме разрешение положить червяков на культю, которая уже начала чернеть. Эма ласково поговорила с червяками и обернула руку тонкой тканью, которая позволяла им дышать и никуда бы не выпустила. Жар скоро стал спадать. Вечером врач увидел Жюля в полном сознании сидящим на кровати.
– Мне щекотно, – сказал плотник. – Что это там у меня?
– Да как тебе сказать…
Прошла неделя. Черви хорошо питались и жирели на глазах. Их нужно было постоянно менять. Через девять дней рана стала розовой, как кожа младенца. Жюля мучили фантомные боли в отсутствующей руке. Но ведь и кок жаловался на фалангу, которой не было. Баталёр на большой палец. Адмирал на отмороженные уши.
Червей отныне признали главным средством дезинфекции. И Микроб через Лукаса попросил Эму стать его помощницей на то время, пока она будет на шхуне.
9
Как только «Изабелла» пересекла экватор, закаты стали просто закатами. Никаких миражей. Прощайте, золотистые города и волшебные караваны. Время от времени задувал приятный ветерок, и матросы вновь почувствовали вкус к работе. Недели две они огибали скалистый мыс, который вдавался далеко в море и считался границей Севера. Мыс звали Недобрым, хотя недобрым он был только по названию.
Пришло время прокладывать курс по карте с малым масштабом, по знакомой части океана. Тибо тяжело вздохнул. После Недоброго мыса мир съежился: прежний путь, скучные остановки в скучных портах. И еще кое-что его угнетало. Одна мысль. Возможно, неплохая, но, скорее всего, неправильная. Она пришла ему в голову во время операции и с тех пор не желала уходить. Вопреки своему обыкновению он много размышлял и много раз менял решение. Теперь он принял его твердо, от этого кружилась голова, словно он бросался вниз со смотровой площадки.
Всю вторую половину дня принц провел на носу, надеясь, что ему еще придет что-то в голову. Напрасная надежда. К тому же он уже вызвал к себе Эму.
Тибо расхаживал туда и обратно по кубрику, когда раздался стук в дверь.
