– Юнга?
Эма бесшумно прикрыла за собой дверь. Она едва различала Тибо в сумраке. Он стоял, держась за спинку стула черного дерева с перламутровой инкрустацией. Ему очень трудно дался этот долгий день, она это чувствовала. И не сомневалась, что лицо у него сейчас детское и растерянное. Потому решилась назвать его просто по имени:
– Тибо… Ваш отец умер, а вы еще не плакали.
Он ответил не сразу. Крепко сжал руками спинку стула. Эма видела побелевшие фаланги пальцев, слышала неровное дыхание, скрип снастей. Ей было больно, оттого что больно ему.
– Помоги мне, – попросил он.
Только этого она и хотела. Стала пробираться к нему, ударилась боком о стол, локтем о стул. И остановилась. Как утешить короля, если только он может дать разрешение к нему приблизиться? Тибо не забыл об этом и раскрыл ей объятия. Тогда Эма сделала еще шаг, и он прижал ее к себе. От его рубашки пахло кедром и белым мылом. Тибо заплакал. О чем? Об отце? От горя, что потерял его? Или от радости, что Эма рядом? Он сжимал ее в объятиях все крепче, желая убедиться: она здесь – живая, настоящая, близкая. Нет, Тибо никак не мог быть с ней «величеством».
– Останься сегодня со мной, Эма. Пожалуйста. Ты ляжешь спать на сундуке, а я на полу.
– На полу? Король? Так не бывает. Пол для меня, я привычная.
– На полу? Королева? Так не бывает.
Эма отпрянула, будто от удара молнии, и снова ударилась о стол.
– Тибо, я…
– Если ты предпочитаешь свободу, я пойму.
– Я совсем не об этом. Ведь я… я же… я всего-навсего…
Она топнула ногой.
– Послушай, Эма, если ты не хочешь быть королевой, я откажусь от трона.
Она сделала еще шаг назад.
– Отказаться от трона мне проще, чем отказаться от тебя.
На лбу выступил холодный пот. Первый король Краеугольного Камня отказался от трона Бержерака ради любви к простой девушке, пастушке. Тибо знал эту историю из книг, знал с детства. Но теперь он ее понял и прочувствовал по-настоящему. Заставь его выбирать между короной и тайной пассажиркой «Изабеллы», он бы тоже укрылся вместе с любимой на неприступной скале среди волн северного моря. Песок тек в песочных часах, а Эма молчала. Сердце Тибо колотилось в горле, готовое выскочить.
– Молю тебя, Эма, скажи что-нибудь. Все, что хочешь, неважно.
– Я согласна.
– Согласна на что?
– Не надо отказываться ни от меня, ни от трона.
Этой ночью никто не спал на полу. Последняя звезда погасла на небе в тот миг, когда вахтенные заметили Эму, выскользнувшую из каюты Тибо в мятой рубашке, еще более растрепанную, чем обычно. Парни с усмешкой подтолкнули друг друга локтями. Лисандр, который провел всю ночь под открытым небом, не мог понять, с чего они так развеселились. А те только молча друг другу подмигивали.
18
Прошло два дня. Погода щадила молодого короля, судно шло быстро. А вот моряки от тревоги и беспокойства не могли уснуть даже в короткое время отдыха. Участились ушибы, переломы. Самое тревожное время – от полуночи до четырех часов утра. Эма, Микроб и Лукас дежурили, сменяя друг друга, готовые вынуть занозу, наложить шов или лубок. Адмирал валился с ног от усталости. Он даже есть перестал, перепроверяя расчеты штурмана, уже проверенные первым помощником. Ночью Дорек вглядывался в звезды, следил за каждым поворотом штурвала и отдавал четкие скупые команды.
Лисандра отпустила морская болезнь, и теперь ему очень хотелось стать полноценным членом корабельной команды. Но до него поначалу никому не было дела. Он так и оставался в лохмотьях, блохах, с черными ногтями, грязными ногами. Наконец Микроб обрил его наголо. Мальчишку помыли, переодели. Щепка, довольный, что появился кто-то младше него, охотно учил Лисандра всему, что знал сам. За время странствий Щепка освоил азы навигации и решил показать Лисандру, как наносить на карту угол между звездами и горизонтом. Он был поражен – паренек из Бержерака не умел считать!
– Не может быть, – не поверил он. – Все умеют считать. Может, скажешь, что и читать не умеешь?
Лисандр кивнул: он ухаживал за дедушкой, добывал им пропитание… Щепка больше ни о чем не спрашивал. Ни один мальчишка в Краеугольном Камне не просил милостыни вместо того, чтобы ходить в школу. Но лучше поздно, чем никогда: он стал писать буквы на досках палубы, потом короткие слова, потом короткие предложения. Лисандр впитывал грамоту, как земля в пустыне воду. Уже на следующий вечер Лукас застал Лисандра возле лампы-молнии с книгой, тот пытался читать «Трактат по хирургии на борту судна. Самое необходимое в неблагоприятных условиях».
Лисандр хвостиком ходил за Щепкой и старался во всем ему помогать. Интересовался буквально всем, но никогда не улыбался. Лишь округлые щеки Лисандра напоминали, что он ребенок. Остальное – кожа да кости. Всегда послушный, исполнительный, ответственный. Задания выполнял, нахмурив брови и выпятив нижнюю губу. Каким он был на самом деле? Ворчуном или мечтателем?
Трудно сказать.
Уж точно терпеливым и привычным к боли. Это выяснилось вечером, когда они вместе с Щепкой уселись чистить гору картошки. Лисандр ожидал легкой работы, но у морской жизни свои законы, и дорого расплачивается тот, кто им не повинуется.
Щепка превратил скучную обязанность в упражнение в ловкости, стараясь снять кожуру с картофелины одной длинной спиралью. И так увлекся, состязаясь с Лисандром, что кок сердито велел им пошевеливаться. Кок чувствовал: надвигается буря – и хотел приготовить ужин до того, как «Изабелла» начнет плясать, а ему придется погасить огонь между четырех кирпичей, которые служили печкой. И тут Лисандр совершил большую ошибку: снял крышку с котла и заглянул внутрь. Вода в котле кипела ключом, от гнева кок закипел тоже.
– Идиот! Идиот! – орал он на мальчишку.
Лисандр, еще не сообразив, что произошло, почувствовал: он сварился, как картошка, а кок охлаждал его морской водой.
– Не надо! – крикнул он, отскочив в сторону.
– Солоно пришлось? А ты что думал? Буду тратить питьевую воду на твою морду? И не мечтай! Щепка, за мазью! Живо!
Щепка привел Эму, которая как раз дежурила. Она отодрала от груди мальчика рубашку, которая успела приклеиться, и ужаснулась его худобе. Под ошпаренной кожей были только кости. Эма протянула руку и распорядилась:
– Яйцо!
– Что-что?!
– Яйцо! Мне нужно яйцо!
– А что тебе еще дать, юнга? Надумала его омлетом кормить? Только не говори, что он заслужил! Мальчишка работает хуже всех!
Лисандр вонзил ногти в ладони, чтобы не вопить от боли. Щепка не стал мешать коку разоряться и сам побежал в кладовку за единственным яйцом, которое там оставалось.
– Спасибо, дружок. Разбей его. Оставь только белок, не пролей ни капли!
