– Ах да. Примерный король. Придется выбирать, Морван. Решай, с кем вместе ты встретишь рассвет. Со мной или с Тибо.
– Но ведь…
– Главное, сделай правильный выбор. А то ты горазд на ошибки.
– Хорошо, сир, – пробормотал Брюно, повесив голову и совсем упав духом.
Так он и поплелся среди торчащих валунов, а Жакар со Стиксом скрылись в тайном проходе. Никто из них не заметил, что наверху жалась к камням высокая черная фигура: ветер шевелил ее волосы, а лицо на фоне темной скалы белело как звезда.
Остаток ночи стал для медвежьего поводыря настоящей пыткой. Первым делом его вывернуло наизнанку. Затем, лежа на спине, он сотню раз пересчитал на потолке все балки. Под сводами его черепа гремели, сталкивались и боролись, точно на арене, фразы: «Мне за тебя стыдно…», «Разорвать оковы…», «Неуч. Неуч. Неуч», «Выбирай», «Твой медведь, твой медведь…»
Но как ни мучительна была ночь, рассвету Брюно был не рад. Когда прокричал петух, он тяжело поднялся, хрустнул суставами, умылся, прополоскал горло и расчесал брови. Из-за бессонной ночи он был как будто в тумане, тошнота осталась, утреннюю тренировку он пропустил. Но, по крайней мере, он принял решение. Вдохнув поглубже, он постучал в соседнюю дверь: в покои короля. Ему открыл Гийом Лебель.
– А, Брюно! – кивнул ему Тибо из-за письменного стола. – Заходи. Прости, что тебе из-за меня вставать в такую рань. Давай хоть угощу тебя чем-нибудь? Что будешь, цикорий или цикорий?
Король встал, отодвинув стул, и направился к только что приготовленному для него столику. Он собственной рукой налил своему телохранителю черную жидкость, указал на галеты из нута и продолжил говорить с Гийомом. Брюно поднес к губам горячую чашку, довольный, что не ошибся с выбором: зачем предавать короля, который сам подает ему завтрак?
– Все как я и говорил позавчера, капитан, – продолжил Тибо. – Наши санитарные системы идеально подготовлены к такого рода напастям. Тут можно положиться на королеву. Она знает о холере все. Зараза распространяется в одном-единственном случае: только если испражнения попадают в источник питьевой воды.
– Да-да, сир.
– А у нас четко налаженное разделение. Все отхожие воды отводятся под землю, на большом расстоянии от проточных вод.
– Меня удивляет ваш оптимизм, сир.
– Мой оптимизм сугубо реалистичен, капитан.
– А как же скот, ваше величество? Точнее, то, что от него осталось… Стада пьют из каждой лужи. Нужно продумать, как мы будем их защищать.
– Нет ничего проще.
– Как так, сир?
– Холера поражает только людей. Животные ею не болеют.
Брюно Морван выронил чашку на пол. Только людей? А-а-а! Пес! Псу ничего не грозило! Ничего, а-а-а! Принц обдурил его. Неуч, неуч, неуч. Он сам, дурень эдакий, выпил прямо из горлышка. Он заражен. Однозначно, он заражен.
Цикорий растекался по прекрасному восточному ковру. Чашка разбилась. Впервые за всю жизнь мозг Брюно работал с бешеной скоростью. Он – единственный на острове переносчик холеры. Пока что. Ликер, какое вранье! Он должен был насторожиться, что сам Жакар его не попробовал, хотя так расхваливал. Нужно действовать быстро. Немедленно. Прямо сейчас. Брюно нагнулся, чтобы собрать в кучу мысли и заодно – осколки чашки.
– Оставь, Брюно, ерунда, – сказал Гийом, увидев, как он опустился на колени.
– Однако, – продолжил Тибо, рассеянно глянув на своего телохранителя, – если все же случится, что кто-то на острове заболеет, нужно заранее устроить место для карантина. Надежное, вдали от всех, но чтобы можно было добраться.
– Я об этом позабочусь, сир. Скажите, по поводу корабля… Вы все еще собираетесь его сжечь?
– Что за вопрос, капитан? А вы все еще надеетесь получить то, из-за чего так резво бежали в порт? Распрощайтесь с ним! Судно должно сгореть.
Их резко прервал Брюно. Ему нужно уйти. Он очень извиняется. Но он должен. Срочно. Немедленно. Прямо сейчас. Не теряя ни минуты. Овид его подменит. Ведь можно, что Овид его подменит, правда?
– Погоди, Брюно…
Но Брюно уже несся по коридору. Он вмиг оказался в северном крыле, проскочил мимо Амандины с метлой и резко затормозил перед дверью Жакара. Тут он вдруг заколебался. Готов ли он постучать? Что скажет принцу? Он пришел без донесения. Даже не думал его писать. Он пришел за бутылкой, но как ее заполучить? Как, черт возьми, он ее добудет? Если вообще ее содержимое не плавает где-нибудь в королевском водохранилище? Или в кувшинах с кухни? Сердце колотилось так сильно, что он даже не услышал, как три раза повернулся в скважине ключ и как скрипнули петли. Дверь открылась, и Брюно услышал, словно сквозь туман, голос королевы Сидры:
– Входи.
Он вошел. Ноги у него подкашивались. Берцовая кость, казалось, снова распалась на части. В гостиной, днем такой же темной, как и ночью, не было ни следа Жакара, зато на камине, рядом с единственной свечой, стояла проклятая бутылка – смерть под пробкой.
Брюно подумал, что спит, когда Сидра протянула ему ее.
– Бери.
Он взял бутылку двумя руками.
– Ты понял, что это.
Брюно кивнул.
– Жакар видит будущее королевства по-своему. Я тоже, но иначе. Избавься от нее.
Поскольку Брюно стоял молча, она спросила:
– Ты знаешь, что делать?
– Я отнесу ее туда, откуда она взялась, госпожа, – пролепетал он.
Сидра медленно кивнула.
– Потом? – спросила она.
– Останусь там, госпожа. Там, откуда она взялась.
Она кивнула снова. И даже как будто улыбнулась, но в этом Брюно не был уверен. То есть губы ее как-то двигались, но он их почти не различал. В его измученной голове метались образы: место для карантина, тайный ход, лодка, пес, гобелен со сценами охоты. Его легкие наполнялись зловонным духом корабля, он в тысячный раз делал роковой глоток, превративший его в смертельную угрозу для всего королевства.
– Убирайся, стражник.
Брюно вышел на ватных ногах, прижимая к груди бутылку. Лишь бы не разбить. Не выпустить. Не опрокинуть. Доставить на борт, то есть в преисподнюю, и самому остаться гореть в вечном пламени.
17
В порту начинался третий день карантина. Ровно в девять утра Лукас уже сидел в лодке рядом с рыбаком, которому пообещал заплатить из собственного кармана, и Лисандром, вставшим куда раньше обычного. Для Лисандра помощь Лукасу стала самым важным делом, даже пустельга отошла на второй план. Все рассчитывали на доверенное лицо короля, но ему-то где искать опоры? Нужно, чтобы хоть кто-то был рядом.
Они сразу заметили, что от карантинного судна никакой шлюпки им навстречу не плывет. Вода была как зеркало, ни малейшего всплеска. Неужели еще кто-то умер? Нет: если бы сжигали труп, был бы виден дым. Разве что умерли все? Возможно, это был самый логичный вывод, но Лукас его решительно отмел. Он вглядывался в неподвижное судно – книгу, которую не прочесть. И наконец решил:
