А сейчас, решив переезжать, написала ей. Она обещала помочь, даже вот предложила пойти работать в пединститут, где ее муж трудится ректором. Я отказалась, но не откидываю этот вариант, в конечном итоге в четырех стенах я просто сойду с ума.
Я и так каждый вечер брожу по квартире, как неприкаянная. Гложут мысли, изводят, не дают покоя. Прошло уже три недели с того момента, как я переехала. Несколько раз созванивалась с папой, он переживал и сетовал на мое решение, я успокаивала, обещая приехать как-нибудь.
Таня устроилась в городке неподалеку от них, знаю, что работает, говорит, у нее все прекрасно. Насколько это правда, не знаю, разговоров по душам мы не ведем и большую часть информации я получаю из блога, которым сестра активно занялась.
О Кирилле ничего. Просто тотальное ничего. Как глупая влюбленная дура я нашла его в соцсетях, но он там ничего не выкладывает о себе, только изредка фотографии, которые делает. И даже этим крупицам я рада. Не хочу признаваться себе, но я тоскую по нему. Меня перестало эмоционально штормить, ушло подвешенное состояние, которое выкручивало нервы, ушла непредсказуемость, все стало просто, ясно и понятно. И тошно, тошно так, что выть хочется.
Я осознала вдруг, что вся моя стабильность, благоустроенность и уверенность в завтрашнем дне не имеют никакого смысла. Что сколько бы ни было переживаний, проблем, ссор, неверия в себя или в него – пусть будет, только бы и он был рядом.
Я миллион раз порывалась ему написать и останавливала себя раз за разом. Я согласилась на условия Ирины, взяла деньги и уехала. Ничего не сказала Кириллу. Вообще. Как он расценил мой отъезд? Как предательство? Решил, что я предпочла деньги нашим отношениям? Испугалась? Не захотела связывать свою жизнь с бывшим наркоманом?
И по сути он прав. Какие бы я ни преследовала мотивы, я предала. И самое ужасное в том, что я только осознала последствия своего шага. Потому что вряд ли он простит меня теперь. И правильно сделает.
– Я отойду, – чувствую, что мысли снова утянули меня в пучину темноты, надо сходить в туалет, умыться.
Резко поднимаюсь и тут же оседаю обратно. Картинка перед глазами плывет, дергаясь, сердце стучит глухо, появляется легкая тошнота.
– Так, – Кристина оказывается возле меня. – Дела по ходу плохи. Тебе к врачу надо, Яся.
– Да ничего страшного, просто резко встала.
– Нет уж, ты и правда выглядишь плоховато, давай-ка отвезу тебя в клинику, где я наблюдаюсь.
– И как давно у вас все эти признаки? – врач разглядывает меня, пока я тру ладонь о ладонь.
– Чуть больше недели. Я полагаю, это из-за стресса. Много разных событий произошло, и…
– Я советую сходить к гинекологу.
– Зачем?
– Чтобы исключить вероятность беременности. Или можете сделать тест для начала. Если причина все-таки в другом, назначим обследования…
– Причина в другом, – выдавливаю я. – Я… Я не могу иметь детей.
Врач вздергивает бровь, разглядывая меня, потом встает.
– Идемте.
Делаю знак Кристине, что все в норме, когда мы проходим мимо ресепшн в соседнее крыло.
– УЗИ? – спрашиваю возле двери. – Зачем? Я же сказала…
– Давайте доверимся медицине, да, Ярослава Андреевна? – улыбается мне врач.
– Хорошо, – пожимаю плечами, проходя в кабинет.
Устраиваюсь на кушетке, безучастно глядя в потолок. По крайней мере, мы сразу отсечем этот пункт и перейдем к анализам, которые покажут, действительно ли со мной что-то не так.
– Беременность 3–4 недели, – произносит узистка, – маточная, плод хорошо прикреплен. Поздравляю.
Глава 26
– Вот, я тебе все купила, что выписала гинеколог, – Кристина кладет на стол пакет из аптеки, я сижу за столом перед чашкой чая в состоянии прострации.
В нем я нахожусь с того самого момента, как узист заявила, что я беременная. Сначала я не поверила, десять раз переспросила, не ошибка ли это. Меня отвели к гинекологу, и дрожащим голосом я вывалила на нее всю историю моих беременностей. А она спокойно ответила:
– На данный момент я не вижу причин к госпитализации, пропишем вам поддерживающую терапию.
И на этом все. И вот я сижу уже сорок минут перед чашкой, с которой меня оставила Кристина.
Я не знаю, о чем думать. Это что-то невероятное. Я беременна. От Кирилла. Боже мой. Как я могла быть такой безответственной? Уверенная в том, что ничего не случится, позволила нам не думать о последствиях. А теперь что делать? Что. Мне. Теперь. Делать.
Я кладу руку на живот и, конечно, ничего не чувствую. Только страх, бьющийся через мысль о том, что я беременна. Внутри меня зародилась жизнь. Вопреки всему, что говорили врачи, вопреки любой логике и реальности.
– Ясь, – Кристина садится на стул рядом со мной. – Тебе надо как-то успокоиться, слышишь?
– Как можно успокоиться в моей ситуации?
– Врач же сказала, пока нет причин для опасений. Возможно, не будет никаких патологий.
– У этого ребенка одна главная патология. Его мать, которая не способна выносить и родить.
– Эй, а ну прекратить эти истерики! – ее голос становится тверже, и между бровей залегает складка. – Не можешь выносить, так иди и избавься сейчас.
– Что? – поднимаю на нее обалдевший взгляд. – Как это? Ты…
Она мягко улыбается.
– Тогда перестань загонять себя мыслями о том, что будет. Ты ведь хочешь ребенка?
– Хочу, – киваю я, опуская взгляд. – Безумно хочу, но я так боюсь… Боюсь потерять его.
– Я понимаю, – она обнимает меня, гладит по волосам. – Знаешь, когда я забеременела от Саши, я сначала испугалась. Во-первых, возраст, во-вторых… Мать из меня никудышная, это факт. Но когда я потеряла его… Было очень больно. Я даже не думала, что так возможно… У меня ведь есть дочь, она живет с отцом, и мы не общаемся.
Я отстраняюсь, глядя на нее в изумлении.
– Ты никогда не говорила.
Кристина кивает.
– Да, это печальная страница моей жизни. Так вышло… Я была молода, легкомысленна и не готова к семье. Забеременела случайно, мы сошлись, но я… Не смогла и сбежала. Оставила его с ребенком. Сложно признавать такое: но я не любила ни того парня, ни свою дочь… Мне хотелось иной жизни, и они казались только преградой.
– И… Вы не виделись?
– Нет. Я не искала встреч долгие годы, и когда появилась возможность… Я не стала с ней встречаться. Мы чужие. Это я осознаю очень хорошо.
– И ты не знаешь, что с ней? Как она живет? – не знаю, зачем выпытываю, но не могу успокоиться. В голове подобное не укладывается.
– Знаю. У нее все хорошо. Отец ее прекрасно воспитал. Она живет недалеко от него, учится в институте, встречается с парнем. Отец женился, воспитывает сына. У них семья, которая у нас не получилась бы… – Кристина отворачивается, смотрит в угол, пряча выступившие слезы, потом снова поворачивается ко мне. – Я не жалею, правда. Сложилось так, как сложилось. Я научилась принимать то, что происходит в жизни. У меня есть Саша. Да, у нас с ним не вышло родить ребенка… Да, это оказалось очень больно… Но знаешь, если бы я забеременела снова, то вынашивала бы вопреки всем предписаниям врачей. И боролась бы за него до последнего. И потом еще боролась бы.
