Я бы тоже стремилась забыть и лишний раз не напоминать себе, как твои предки приносили в жертву Темным богам светлых, искренне веря, что это приумножит их темную магию.
Впрочем, не все этого стыдились. Некоторые все еще считали, что темные имеют какое-то превосходство.
Тей Шайлин была явно одной из таких дамочек.
Не удивлюсь, если ее даже не волновал тот факт, что я светлая принцесса.
Собственною, откуда она узнала, что я светла?
Жаль расспросить я ее не могла.
Тело меня не слушалось. Я застыла на пороге столбом и могла только смотреть по сторонам.
Но очень скоро я поняла, что порошок, которым она меня осыпала, не просто парализовал тело. Он сковал мою волю, но сделал меня марионеткой для Шайлин.
Я слышала от Ксандериана о том, что эта девушка увлекается зельями. Но кто же знал, что сюда входят еще и порошки. Да с такими опасными свойствами!
— Бери листок и ручку, — приказала тей Шайлин, и я послушно направилась к письменному столику у окна, села и приготовилась писать. — А теперь пиши то, что я скажу тебе.
Каждое слово я отчаянно выдавливала, внутренне борясь с чужой волей. Но ничего не выходило.
Все, что говорила тей Шайлин выводилось мной на бумаге.
Если до этого она мне казалась недалекой особой, то после получившейся записки я взглянула на нее по-новому.
“Хотела признаться перед тем, как навсегда исчезну из вашей жизни. Я люблю вас, Ксандериан. Именно, поэтому не могу больше оставаться рядом. Это настоящая мука знать, что вскоре все закончится. Лучше я закончу это все сейчас, сама. Пока у меня еще хватает сил отказаться от всего… И снова бежать.
П.С. Передайте родителям, что я их очень люблю, но не могу стать женой нелюбимого. И пусть простят меня за мою слабость.”
На последней строчке мне удалось скрипнуть зубами. Но толку.
Вот же… Хитрая лиса.
Записка вышла очень правдоподобной. Не знаю кто ее увидит помимо Ксандериана. К тому, что ее написала не я уже будет сложно придраться. Да, почерк вышел чуть жестковат, но это можно списать на волнение. В остальном… Что касалось содержания письма, даже я бы не сказала лучше в данный момент. Попросту я еще не успела признаться в чувствах к темному властелину даже себе. Но, когда писала, поняла, что именно так и поступила бы. Потому что мне бы попросту пришлось его оставить. Не только из-за того, что мы не можем быть вместе. Но и потому, что я не смогу бросить родителей и страну в беде.
Я еще не успела до конца принять решение. Но мысленно настраивала себя вернуться и исполнить свой долг.
Потому что я никогда не была слабой.
В свое время мне хватило духу отказать принцу Эндрю и бежать, чтобы жить как хочу. А сейчас я бы нашла в себе силы вернуться, чтобы спасти страну от непомерных долгов.
Но тей Шайлин вмешалась в мою судьбу. У нее на меня, очевидно, другие планы.
Или это не ее план?
Откуда она так хорошо знает меня? После записки я не сомневалась, что тей Шайлин совершенно точно известно и о том, кто я на самом деле, и почему оказалась в Валуарии. А ведь про мой побег знало очень мало людей. Я следила за новостями из родной страны. Кроме сорванной свадьбы в массы ничего больше не просочилось.
Почему-то мне не верилось, что она самостоятельно за столь небольшой срок все выяснила обо мне и придумал хитроумный план по устранению.
А в том, что от меня хотят избавиться, я не сомневалась. Вопрос только в том, насколько радикально.
Девушка щелкнула замком своей маленькой сумочки и достала крошечный флакон из черного непрозрачного стекла.
— Пей, — отдала она очередной приказ, протягивая мне непонятное зелье.
Я послушно выпила горькую на вкус жидкость. Там оказался всего глоток. Но этого хватило для злодейского плана.
Последнее, что я помнила, как Зефирка крепче прижался ко мне, повиснув на талии словно поясная сумка. А ведь он даже к наряду по цвету подходит, подумала я не к месту, и провалилась во тьму.
32
Ксандериан Валуархан
Мне не верилось, что все прошло гладко.
Только внутри появилось какое-то неприятное чувство, мешающее нормально дышать. Что-то ворочалось, словно червяк. Я то и дело поправлял ворот, чтобы облегчить дыхание. Мысли то и дело возвращались к розовому дракончику. Еще когда мы с Аньей уходили из покоев я заметил его обиженный и тоскливый взгляд.
Наверное, ему очень обидно из-за того, что я стыжусь его.
Но я уже ступил на эту кривую дорожку обмана…
Я не успел додумать эту мысль. По стенам зала пошла рябь, а затем раздался едва слышный хлопок, словно лопнул гигантский мыльный пузырь. Некоторые гости этого даже не заметили, как и музыканты продолжали играть.
Это снялась защита от открытия порталов, явственно ощутил я.
Какого Мрака?
И тейра Норвана сегодня нет во дворце. Я отправил его лично возглавить операцию по поиску того логова любителей виверн.
Но как оказалось, опасаться стоило совсем не внезапного снятия дополнительной защиты.
— Отлично, отлично, — рядом со мной раздались одинокие аплодисменты.
Тарханеш подобрался как-то незаметно. И я резко повернулся к нему. Постепенно стихла музыка и гости отступили к стенам зала, освобождая место вокруг властелина Аурских берегов.
Тут и там стали подниматься клубы тьмы, из которых выходили черные фигуры в масках, полностью скрывающих их лица.
И это были вовсе не маскарадные наряды.
Официальные одеяния совета темных властелинов для свершения правосудия.
Только не пойму кого судить собрались. Меня?
С какой стати… От неслыханной наглости Тарханеша внутри поднялась волна злости. Я с трудом сдержал рвущуюся наружу тьму.
Да как он посмел созвать совет? Глупец! Ведь меня не в чем обвинить.
— Ксандериан Валуархан, не вступивший в полную силу темный властелин Валуарии, ты обвиняешься в преступлении против народа Валуарии и Объединенных Темных земель.
Я злорадно рассмеялся. Прозвучало жутковато и я вернул на лицо маску невозмутимости, пытаясь задвинуть эмоции подальше, как легко удавалось делать раньше.
— В каком таком преступлении меня обвиняют? — поинтересовался я как можно равнодушнее. Бросил беглый взгляд на прибывших ради такого дела других властелинов. Но они молчали. Обвинителем на этом суде выступал Тарханеш.
— В самом страшном, — тихо, но отчетливо произнес кузен. — Ты отказался от подаренного дракона, не провел привязку.
Только я хотел возразить, как кто-то в толпе охнул, люди стали суетиться, кто-то даже решил покинуть зал.
