– Ноготь или волос что ли? – уточнила Майя.
– Не всегда, но можно. От этого между домом и хозяином образовывается связь. Дом знает обо всех передвижениях владельца и чувствует местонахождение хозяина вплоть до метра.
Где-то наверху на первом этаже раздался грохот.
– Кто это? – спросила Майя.
– Это слуги. Горничные, повара, дворецкие. Они все, под предводительством главного пекаря Томаса кёлер Фара ждут, что хозяйка Агния вернётся со дня на день. Готовятся, ожидают. Каждый вечер накрывают праздничный ужин, а её всё нет и нет.
Майя замялась. Она так запуталась во всём, что связано с бабушкой. Исчезнувший Веромах говорил ей, что такую, как её бабушка невозможно убить. Соня была уверена, что бабушка умерла. Да и сама Майя сомневалась, что Гадюка пощадила старушку. Мудрус говорил загадкам.
– Если ты можешь чувствовать хозяйку, то сможешь сказать, где она?
Дом замолчал, будто задумался.
– Я не чувствую её больше, вот уже неделю у меня ощущению, что она пропала куда-то. Как будто из сердца что-то вынули. Что-то дорогое и бесценное, незаменимое в придачу.
– Боюсь, что… боюсь, что она не вернётся. Неделю назад я попала в Нижнебург. Я сбежала из Надземного мира. За мной гнались ядоязыкие.
Мистер Ро презрительно фыркнул.
– Боюсь, они убили бабушку.
Мистер Ро вздохнул.
– Я любил её.
– Кого? Бабушку?
– Да… Любил так, как дом не может любить хозяйку. Она никогда не закрывала двери, забывала закрывать форточки… Простужалась из-за этого… Мне нравилось заботиться о ней.
Майя присвистнула, пытаясь это представить.
– У нас, конечно, не было перспектив. Я всегда это знал, но… мечтать… Мечты помогают нам справляться с жесткой реальностью. Я помню тебя маленькой, помню, как ты лежала в колыбельке и сопела, и помню то злосчастное субботнее чаепитие.
– Какое чаепитие?
Мистер Ро тяжело вздохнул.
– Твоя мать… твоя мать хотела заполучить одну вещь, принадлежащую Агнии. Твоя мать связалась с нехорошими людьми. Она примкнула к ядоязыким.
– Ей нужен был изумруд?
– Какой изумруд?
– У Агнии не было никакого изумруда. Никогда.
– Нет, был. – настаивала Майя, – она передала его мне и просила оберегать…
– Я знаю обо всех реликвиях этого дома. Не было никаких изумрудов.
«Не спорь с ним, а? – попросил Мудрус.»
«Но он же ошибается… бабушка передала мне…»
«Не спорь!»
Майя закатила глаза.
– У Агнии была одна вещь, необходимая ядоязыким, некая вещь. Но Агния отказалась его отдавать. Она называла твою мать глупой девчонкой и поклялась никогда не отдавать ей семейную реликвию, уверяла, что быстрее умрёт. Твоя мать была одержима идеей заполучить то что ей не принадлежало. В день субботнего чаепития она напекла кексов по особому секретному рецепту Агнии. Агния сама его придумала…
– Ты что-то путаешь, – перебила Майя, – моя бабушка терпеть не может выпечку, особенно…
– С сахарной пудрой, – в один голос сказали Майя и Мистер Ро.
– Это произошло как раз после того чаепития. Кексы были выпечены, вот только пудра была не пудрой. Это был яд. Медея была мастером ядов. Ей почти удалось отравить Агнию, но я ей помешал. Агния второпях убегала из Подземельного Мира, прихватила лишь тебя. Оставлять тебя с матерью… Это было безответственно. Стоило тебе появиться на свет, как Медея мигом о тебе забыла. Агния обещала, что вернётся, но вернуться она не смогла.
– Как мы перешли границу Подземельного и Надземного миров незамеченными? Есть же только один переход.
Мистер Ро хмыкнул.
– Ты очень умна Майя, ты похожа на свою бабушку. Однажды ты станешь её точной копией. Вот увидишь. Но ответить на этот вопрос я не могу. Скажу лишь, что есть способы пересечь границу незаметным для теневиков. Этот способ – моё сердце, то за чем и охотились ядоязыкие.
– Почему мне говорят, что моя мать умерла? Она жива?
– Медеи больше нет, она скрывается под другим именем и другой внешностью.
– Как зовут её теперь?
– Я не называю её имени! Её имя запрещено упоминать в этом доме – запрет Агнии. А все мои обещания нерушимы.
Майя вздохнула, и почему все, кто хоть что-то знал о её семье вредничали.
– А мой отец?
– Твой отец не является членом этой семьи. Я всегда принадлежал роду Малахит.
Однако Майю что-то смущало в этом доме и месте, где он располагался.
– Но ни моя мать, ни моя бабушка не могла жить в квартале Битого Стекла, они не были керамиками.
– Да… Когда-то особняк был великолепен, как и многие дома улицы Мертвых. Теневики могут трансформировать и проектировать улицы, когда им вздумается. Если какой-то из домов центра приходит в негодность, либо становиться заброшенным, то его отправляют сюда… Ты скоро уйдёшь отсюда… Потому я хочу подарить тебе кое-что на память от бабушки.
В дымоходе камина послушался стук чего-то маленького и металлического. Прямо в золу упала маленькая брошка. Крупная ящерица с малахитовыми вставками-чешуёй и рубиновыми глазами. Она очень походила на содержимое малахитовой шкатулки, которым её одарила Руся.
– Возьми. И береги её. Мой тебе подарок…
– Спасибо.
Майя нацепила брошь-ящерку на кофту и почувствовала знакомое тепло, будто солнышко пригрело, будто она сидела около жаркой печки.
– Скрип слышишь?
Майя прислушалась и выглянула в запыленное окно, кое-как почистив его, протерев рукавом. Два дома на противоположной стороне улицы раздвинулись и между ними втиснулась небольшая красная постройка с покосившейся крышей и обломленными ставнями. Дом встал на свое новое законное место, и улица снова погрузилась в тишину.
– Так они и тасуют дома. Туда. Сюда. Что здесь, что в Нижнебурге.
Мистер Ро затих, прислушиваясь.
– Здесь ещё один посторонний… мальчишка… – он умолк, будто не желая быть обнаруженным.
Девочка обернулась к оконному проему.
– Никита! – Майя вцепилась в парня изо всех сил, покрепче вжалась в него и, как не стыдно это признавать, зарыдала.
– Ай – только сказал Никита – Майя успокойся.
Но Майя не успокаивалась.
– Ну у тебя и когти. Ты их вообще стрижёшь? Слушай, я, конечно, всё понимаю, но следы от твоих ногтей на моей спине объяснить мне будет потом трудно.
– Ой, прости… – Майя покраснела до кончиков ушей.
– Как ты меня нашёл?
– Нашёл и нашёл! Важно разве как? – смутился Никита. – просто я чувствую людей, которым нужна моя помощь. Дар такой.
