Майя отправилась бы ради Никиты на край света. Но она была ему не нужна. В Майе был один единственный, но весомый минус: она не была Селестой.
Никита для неё умер. Умер в тот самый момент, когда оставил её чувства безответными. Но вот прошлое… Прошлое не умирало, оно было настолько реальным, что, казалось, закрой глаза, протяни руку, и ты сможешь дотронуться до него. Майя перебирала все воспоминания снова и снова, пытаясь найти ответ на вопрос: «А что она сделала не так, в какой момент все пошло наперекос». Вот только никто не дает ответы на такие вопросы.
«Как же так? – не понимала девочка – Почему он прощает ей все: измены, пренебрежение, высокомерие… Хотя… – она глубоко вздохнула, вспомнив все то, что рассказывал ей сам парень, о своих любовных похождениях. Они стоили друг друга, Никита и Селеста. Они врали, пренебрегали, предавали, ругались, бросали и снова мирились – замкнутый круг. У них была своя странная любовь, ей непонятная, противоречащая всем её принципам и убеждениям. Майя тяжело сглотнула. Как бы хорошо она не относилась к парню – она была лишним звеном в этом любовном треугольнике».
Глава 33:
Агент на два фронта
Майя была решительно настроена на спасение Мудруса. Он всё ещё находился на Облачной Фабрике. Майя надеялась, что ядоязыкие не добрались до него раньше её. Она неслась по улицам в сторону Облачной Фабрики, крепко прижимая к себе наголовник-кокошник. Браслеты и бусы позвякивали у неё на запястьях и шеи.
Дождь барабанил по крышам, лужи хлюпали под ногами. За всё время пребывания в Нижнебурге Майя только и видела, что дождь, ливень или морось. Хорошей погоды в столице Губернии Ночи практически никогда не было. Всё из-за заболоченной местности, под которой находился город. Болото постоянно протекало. А облака, выпускаемые Облачной Фабрикой для импорта в Подземельный и экспорта в Надземельный миры, создавали иллюзию пребывания наверху.
Здание Облачной Фабрики выглядело грозным, сильнее чем когда-либо. Кирпичные трубы, окно-око внушало страх и панику. Несмотря на весь предстоящий ужас Майя вошла в здание. Её ждало удивление. Шумные коридоры Облачной Фабрики были пустынны, на КПП даже не было охранника. Майя перемахнула через турникет и направилась туда, где у неё извлекли Мудруса – во внутренне ядро – сердце Облачной Фабрики.
Она схватилась за чугунный винтовой кран в стене. Кран, похожий на те, что были в старинных батискафах. Но не успела повернуть, как услышала за спиной:
– Куда это ты собралась, милочка?
Майя не успела обернуться, как с ног её сбила Гадюка. Девочка упала на спину распластавшись на земле. Дамочка в змеиной маске и леопардовых лосинах триумфально вдавила острый каблук в грудь Майи, так, что Майя вскрикнула от боли. Гадюка облокачивалась на трость и хромала на левую ногу, ту в которую её ранила Майя.
– Знаешь, я так давно мечтала убить тебя. С тех пор как узнала о твоём существовании. Мне было лет так десять – вспоминала дамочка – а я носилась по деревне, плела соломенные куклы, называла их твоим именем и сжигала. Иногда вешала или потрошила. Я придумывала столько способов открутить тебе голову, что могу написать целое пособие. И вот – она развела в стороны руками – я наконец здесь.
– Что я тебе сделала? Я не знала тебя до тех пор, пока ты не разрушила мою жизнь. Не вторглась в мой дом и не убила бабушку.
– Ты не сделала мне ничего. Но вот Л’Калинова…
– Я не в ответе за то, что натворила моя мать! Мне очень жаль. Если тебя это удовлетворит.
– Не удовлетворит! За отнятую жизнь расплачиваются жизнью. Л’Калинова отняла у меня мать. И я отниму тебя у Л’Калиновой!
Гадюка вытащила из-за пояса серебристый тяжелый револьвер и направила его Майе в лицо. Майя сильно ущипнула Гадюку за щиколотку и откатилась в сторону. Выпущенный шеехват стукнулся об каменную плитку, и с громким «чпок» растаял.
Гадюка взвыла, перезарядила оружие и повторно выпустила пулю. Мимо. Разгневанная она отбросила револьвер в сторону, и сама бросилась на Майю, впившись изумрудными когтями в её шею.
Майя пиналась, но ничего не могла сделать с соперницей. Тут она заметила, что потолок, находящийся над их головами, был зеркальной гладью и отражал всё вокруг.
Майя посмотрела в лицо своему отражению, закрыла глаза и представила какого это быть такой, как Гадюка. Жажда мести за убитую мать, ненависть к Л’Калиновой.
Руки и ноги Майи защипало, по телу побежали колючки, будто кто-то резкими ударами бил по нервам. Всё тело отдало холодом. Майе казалось, что она слышит, как кровь течет по её венам, как пульс бьётся в ушах, чувствует, как растут ногти и волосы и, как мелкие пылинки прилипают к слизистой носа.
Гадюка закричала и отпрыгнула в сторону, дав Майе пощечину. Пощечина заставила Майю рассредоточиться на своих мыслях и выбила из колеи. Дамочка попятилась к стене, с ужасом глядя на Майю.
Майю так и подмывало это сделать, заполучить лицо обидчицы, дождаться нужных тридцати минут и навеки погубить ядоязыкую. Отомстить за всё: за Сонечку, за преследование, а главное за бабушку.
Гадюка гордо вскинула голову. Она не звала на помощь, не кричала, не плакала и не молила о пощаде. Она была готова к смерти.
Внезапно Майя поняла одну вещь. То, что она собралась сделать было в духе Л’Калиновой. Её мать без раздумий бы поступила так же.
Майя сделала шаг назад.
– Я хочу закончить эту войну. Я прощаю тебя за то, что ты пыталась меня убить. Несмотря на всю твою ненависть, в душе ты всё равно лишенный детства ребёнок. Девочка, которая просит, чтобы её полюбили. Но Димитрию Л’Горностаеву я этого не прощу! Он поплатиться за то, что систематически пытался меня убить!
Майя направилась прямиком к двери, как услышала за спиной смех. Гадюка сползла по стене и хохотала во всё горло, аж до слёз.
– Что?! Ты думаешь, что тупица Димитрий может управлять целой бандой головорезов, шпионов и мыслителей? Милочка, ты такая наивная. Ты так ничего и не поняла? А, сестрёнка?
– Майе не понравилось, то, как назвала её Гадюка.
– Знаешь почему Л’Калинова отравила мою маму? Почему она пыталась убить собственную мать? Она без памяти влюблена в моего отца, Господина Э. Она была готова пойти на что угодно, чтобы привлечь его внимание. Хотела заполучить для него изумруд любыми способами или добраться до него самого любыми средствами, даже устранив его жену. Но отец не любил маму, Джованну Л’Мышкину… Так что не особо в его жизни что-то изменилось с её смертью. Знаешь, как в наших рядах называют твою мать? – Киноваровой Болонкой.
Майя пыталась переварить ту информацию, которую на неё вывалила Гадюка.
– Л’Калинова выскакивала замуж по первому требованию отца. Шпионила за своими мужьями, а потом травила их своими фирменными черными кексами с порошком обсидиановых магнолий. Но любила лишь отца… Он ей пользовался и пользуется. А ты… лишь их побочная дочь.
